Последние каникулы, Шаровая молния
Шрифт:
– Вот дело какое,- нахмурился командир.- Теперь у нас машины не будет - директор отбирает. И кран нужен.
– Кран может и подождать,- откликнулся комиссар, оглянувшись не Юру.- А вот с машиной... Совсем отобрал? Навсегда?
– Как же так?
– расстроилась Оля.- А вы просили? И не дал? Как же быть теперь?
– Она обернулась, посмотрела на Вадика, будто с упреком.- Без машины нам зарез, да?
– Пойду я, попрошу директора,- в тишине подал голос Вадик, глядя в сторону.- Насчет крана - не знаю, а машина будет, обещаю. Раз надо, так надо. Завтра
– Хотела наша телятя волка загрызть,- едко вставил командир, и Сережа-комиссар толкнул его в бок.- Ну, ладно, закончили.- Командир поднялся из-за стола. За ним разошлись и другие.
Осталась только Оля. Сидела молча, не шевелясь. Потом она встала и выключила свет в столовой.
– Ну, не кипятись!
– Она подошла, погладила Вадика по голове.- Покури, давай!
– Не хочу!
– Вадик сильно обнял Олю, прижался.
– Здесь? С ума сошел!
– Обхватив его голову, Оля зашептала ему прямо в ухо, посмеиваясь: - Когда ты выступил, ну, думаю, теперь поеду я домой с утренней электричкой, потом смотрю, нет, при себе оставил.- Ее губы и волосы щекотали ему ухо.- Ты хитрый, Вадька! Хитрая московская бестия!
– Продувной, ох, продувной!
– в тон ей зашептал Вадик, хватая ее за плечи, за изгибающуюся талию.- Охальник!
– Ох, охальник!
– Она опять и опять отбивалась от его рук.- День какой длинный, Вадя!
– прижалась к нему горячей щекой Оля.- Смотри, Ведьма умерла, а мы живем. У нее уже жизнь другая, она в раю с боженькой разговаривает, а мы - здесь.
– Бога нет,- сказал Вадик голосом командира.
– Это у тебя бога нет!
– старушечьим голосом ответила Оля.- А правда, Вадька, есть еще что-нибудь, кроме вот этого? Ну, погоди, я серьезно!
– Ну, если серьезно... Биологию помнишь?
– Оля кивнула.- Помнишь - генофонд? Генетический фонд вариантов человека. Не души, нет! Физических возможностей, способностей... Так вот!.. По теории вероятности, любая-и моя и твоя - комбинация генов может случиться только однажды. Поняла? Только один-единственный раз! Я мог быть рожден в каменном веке, до новой эры или в двадцать втором веке, и ты - в любое другое время. Но вот мы родились на этой земле, почти одновременно, и живем, такие, какие мы с тобою есть, но - однажды! Никогда - ты вдумайся: ни-ког-да!
– больше нас вот таких не будет! Не будет никогда девушки - твоего двойника... Ну, а душа...
– Ты думал про это, да, Вадя? Это хорошо,- тихо сказала Оля.
– А все остальное просто: круговорот веществ в природе. Смешно?
– сконфуженно улыбнулся он.
– Ничего тут смешного нет,- ласково ответила Оля.- Ты...- Но в это время около двери послышались голоса.
– Давай здесь сражнемся,- гремя шахматами в коробке, предложил кому-то Игорек и вошел в столовую.- Пардон! Миль пардон, мадемуазель, мосье!
– И хохотнул.
– Идем!
– Оля встала.- Всю песню нам, гад, испортил.
– Я этому Игорьку фасад покрашу!
– свирепо пообещал Вадик.- Не по первому разу шутит.
– Злится, ревнует,- сказала Оля.- Ну да! А ты и не знал? Эх ты, филин!
–
– А меня?
– С тобой у меня ошибочка вышла, каюсь.- Оля толкнула Вадика лбом в плечо.- Думала, ты рыба вареная.- Она запрокинула голову, подставляя губы.- Ну! Сама прошу!
Они были уже за лагерем, на тропинке, едва натоптанной над обрывистым берегом. Под рукой жило ее тонкое податливое плечо, от него шло тепло даже из-под курточки. У дуба она остановилась, закинула Вадику руки на шею и не отстранилась, когда его жар передался ей. Ах, никогда она не была такой!
– Люблю!
– шептал ей Вадик.- Люблю тебя!
– Она уступала ему, то суетливо и слабо сопротивляясь, то замирая, покорная,- Оля!
– позвал он ее, задыхаясь.- Ну, скажи!
Она вздрогнула, открыла глаза и, как сквозь сон, слабо улыбнувшись, села, поникнув плечами, склонив набок голову. Дальний свет луны чуть бледнил ее лицо. Вадик закурил и лег навзничь, лицом к мутному, встревоженному небу.
– Странный ты, Вадька! Не пойму тебя!-озабоченно произнесла Оля.- Как дальше будет? Ты вправду меня любишь? Тогда почему ты?.. Ну, у тебя, в медпункте... Испугался, что обженю?
– Ты про это? А ты смелая, Ольке!..- восхитился Вадик. Он сел так, чтобы видеть ее лицо, дотронулся до него.- Объясню. Красть не хочу! Понимаешь? Ведь ты то огонь, то лед. Есть вещи, которые я в тебе совершенно не понимаю!
– А я в тебе,- быстро и серьезно сказала Оля.
– Когда ты, как сегодня, мне даже страшно делается: вдруг ты завтра все перечеркнешь? Ты мне нужна и ты мне не даешься.- Оля засмеялась, и Вадик торопливо поправился: - Ну, то есть я хочу сказать,.. Ты - свободный человек, точно знаю!
– Чудик ты, Вадька! У тебя девушки раньше были? Ну, признайся, Вадя! Я за старое ревновать не стану.
– Была,- буркнул Вадик, отворачиваясь.-Только она меня не любила. Держала рядом, не понимаю для чего. У нас все было, вроде бы ничего больше не пожелаешь - знаешь, так некоторые думают?- а шел к ней на свидание, как на войну. Измучился я с ней,- признался Вадик.
– Ты тоже требовал от нее все объяснить, все назвать? А она молчала, да?
– Оля вела пальцем по его носу, по губам.- Она просто не любила тебя, это ты точно угадал.
– Человек - святыня!
– сказал Вадик,-А женщина вдвойне. Потом она меня ненавидела. И, может быть, всю жизнь ненавидеть будет. А за что? За то, что не полюбила меня?
– А ты не робкий, да, Вадя? Ты просто интеллигент, да?
– Ой! Оставим этот разговор, противно! Так и слышу интонации твоего друга.
– Он здесь ни при чем!
– отрезала Оля.- Я спрашиваю: ты интеллигент? Мне это нужно знать от тебя. Ну?
– - По происхождению и по убеждению - да.- Вадик улыбнулся и получил за это по макушке.- Оля, драться нехорошо!
– Его продолжали бить.- Ну, Оль! Бить интеллигента нельзя, он слабый! Ну, Оль!.. Больно! Отрекаюсь, отрекаюсь!.. Я робкий!