Последние романтики
Шрифт:
2
– Доктор говорит, что ты, по-видимому, чем-то заразился в Европе. От пищи или от воды, – сказала Салли – У тебя три дня была сильная горячка, и ты все время повторял: «подарки сделают это реальным… подарки сделают это реальным…» Что ты имел в виду?
– Эти подарки делают свадьбу реальностью, – сказал Ким. Он очень ясно вспомнил, о чем думал, когда потерял сознание.
– Свадьбу? – спросила Салли, почувствовав сейчас некоторое облегчение: горячка прошла и Ким был на пути к выздоровлению. – Ты имел в виду нашу свадьбу?
– Нашу свадьбу, – послушно повторил Ким. Он бредил два дня – два дня, которые
– Теперь тебе нужно хорошо есть и отдыхать, чтобы восстановить силы, – сказала Салли. Она находилась рядом с Кимом постоянно, прикладывая к его лбу холодные компрессы, помогая менять влажные от пота простыни, укрывая одеялами, когда он чувствовал озноб, и снимая их, когда у него начиналась лихорадка. Все время она выглядела милой, и в бессознательном состоянии Ким ощущал ее нежные пальцы и мягкий голос. – Доктор сказал, что этот грипп у тебя скоро пройдет. Тебе нужно быть хорошим пациентом и слушаться приказаний. Ты должен поправиться к нашей свадьбе. Ты должен насладиться каждой ее секундой.
– Я попытаюсь, – пообещал Ким, чувствуя себя слабым и опустошенным, и когда его веки, невыносимо тяжелые, закрылись, он не пытался этому противиться и легко позволил себе впасть в теплое, приятное состояние полудремы.
Он любил Николь… он любил и Салли, но по-другому. Если бы у него было время… если бы можно было перенести свадьбу… Ему нужно время, чтобы подумать, разобраться… он посоветуется с отцом… интересно, не пришли ли письма от Николь… и он вспомнил, что не отправил те, которые написал на борту «Белой звезды». Они по-прежнему должны лежать в кармане его шинели. Нужно отправить их… он так устал… ему так хочется спать…
– Как ты себя чувствуешь? – Это был голос отца.
– Лучше, – ответил Ким.
– Ты нас здорово напугал, – сказал Лэнсинг Хендрикс. Ему не нужно было говорить, что грипп мог привести к смертельному исходу, – мать Кима стала когда-то одной из жертв этой болезни.
– Извини, – сказал Ким. – Ты же знаешь, я это не специально. Для меня не было писем?
– Нет, – сказал его отец. – Но из всех нью-йоркских газет опять звонили, а Эс. Ай. Брэйс звонил два раза в день.
– Я не готов к свадьбе, отец, – выпалил разом Ким. – Она слишком скоро! Все случилось так быстро! Мне нужно еще время…
– Это означает, что ты напуган, – сказал Лэнсинг и с пониманием улыбнулся. – То же самое случается с каждым мужчиной. Ответственное решение, оно пугает любого. Если тебе от этого станет легче, то я могу сказать, как называется твое состояние: жениховский мандраж.
– Отец, это – совсем не мандраж, – заявил Ким. Он был очень бледен, но в дрожащем голосе появилась сила.
– За две недели до того, как я женился на твоей матери, я сказал ей, чтобы она вернула мое кольцо. Я сказал ей,
– Папа, здесь все сложнее. Я встретил другую женщину, – признался Ким. – Я люблю ее.
– Кого? – Отец моргнул от удивления. – Кого? Я не знал, что ты встречаешься с кем-то, кроме Салли.
– Это случилось в Париже. Я встретил эту женщину, и мы влюбились, – сказал Ким. – До тех пор пока я не встретил Николь, я, по существу, не знал, что такое любовь. Это – восхитительно! Она дала мне гораздо больше, о чем я думал и на что имел право рассчитывать, больше того, что я мог ожидать от женщины. Я не думал, что она существует где-нибудь. Это женщина из моего воображения. – Лэнсинг-старший слушал в молчании. Ким говорил страстно и в этот момент напоминал свою мать, Лэнсингу было больно его слушать. – Ты не веришь мне, да? Ты думаешь, что я сошел с ума? Да?
– Ким, подумай сам! Салли любит тебя, и ты любишь ее. Салли из того же крута, что и ты; она – американка; мы знаем семью Уилсонов на протяжении многих лет. А с этой Николь ты знаком всего две недели. Ты ведь ничего не знаешь о ней. Ким, это увлечение не должно вскружить тебе голову.
– Николь – это не увлечение! – Ким был в ярости оттого, что отец упростил его чувства. – Ты не понимаешь, что случилось со мной в Париже. Я не могу участвовать в этом цирке!
– Ким, я не хочу слышать подобные слова о свадьбе. – Сейчас Лэнсинг, который всегда был сдержаннее в своих эмоциях, чем его сын, показал свой гнев и нетерпеливость. – Твоя свадьба – это не цирк. Ты был болен и бредил. Это сказывается на твоем настроении. Выкинь эту Николь из головы. У многих мужчин бывают подобные флирты. Они малозначительны, – сказал его отец. – Твоя Николь – просто эпизод!
– Значит, ты не поможешь мне? – Ким был шокирован. Размолвки между ним и отцом случались очень редко.
Немногие мужчины распорядились бы своими собственными судьбами так, как это сделал Лэнсинг Хендрикс, После смерти матери Кима у него почти не было личной жизни; он отказывался от предложений привлекательных вдов, посвящал много времени своей адвокатской практике, а уик-энды и праздники – своему сыну, следя за тем, чтобы Ким имел то, что имели его ровесники: вечеринки по случаю дня рождения, уроки танца и верховой езды, хорошие частные школы и летние спортивные лагеря. Он помогал Киму готовить домашние уроки, выслушивал его проблемы и поддерживал его устремления. Он следил за тем, чтобы Ким, насколько это было возможно, вырос нормальным юношей, несмотря на то, что он потерял мать. Лэнсинг посвятил свою жизнь Киму. Ким знал и ценил это. Но это обстоятельство давало отцу право влиять на него. Открыто не послушаться своего отца, который делал для него все, было для Кима немыслимо.
– Нет, Ким. Я не собираюсь помогать тебе избежать брака, который идеален для тебя. Женись на Салли. Ты никогда не будешь жалеть об этом. Я обещаю тебе.
Ким почувствовал, что проиграл схватку. Но, отдавая себе отчет в том, что сражался не так отчаянно, как мог, подумал, что причиной тому было его собственное смятение. Неожиданно ему в голову пришла новая мысль:
– Папа, а у тебя когда-нибудь был роман?
– Нет, сынок, – сказал отец, мягко и немного грустно улыбнувшись. – У меня никогда не было романа. Твоя мать была единственной женщиной, которую я любил.