Последний брат
Шрифт:
Вокруг была одна темнота. Она навалилась внезапно, как будто луну занавесили покрывалом. Впрочем, так и было. Занавесью стали густые переплетшиеся кроны деревьев. Уже через минуту после того как Трофим углубился в лес, он практически перестал что-либо видеть. В редких местах темнота прорезалась пятнами лунного света, пробившегося там, где кроны не смогли сомкнуться сплошным потолком. Но эти пятна не помогали видеть и ничего не освещали. После того как стрела прилетела и ударила в спину, сбив с ног, Трофим так и уковылял вглубь леса на четвереньках. Наверное, это спасло ему и глаза, и ноги, потому что, продолжай он ломиться бегом, наверняка бы насадил глаз на ветку, или же навернулся, запнувшись о какой-нибудь корень. Если напрягая глаза до рези, ему иногда удавалось различить ствол большого дерева, то мелких ветвей не было видно совершенно.
Стрела, которая тюкнула ему в грудь, перед этим прошила Тита, и Трофиму досталась на излете. Он еще там, на опушке, увидел, что она только оцарапала его. Но вот что со спиной? Спина при каждом движении отзывалась острой болью. Морщась, он завел руку назад и начал ощупывать спину. Нашел место, которое отозвалось наиболее остро, ощупал, вернул руку обратно из неудобного положения. Спина была влажной… Кровь? Он потер палец о палец — нет, не похоже. Кровь липковатая. Кровь всегда можно отличить. Даже в темноте. На всякий случай он еще и лизнул пальцы, но не почувствовал знакомого железистого вкуса, а только солонь. Нет, не кровь. Спина мокра от пота. Значит, на спине большой раны нет, просто синяк, и может быть, ссадина.
«Меня спасла кольчуга, — подумал он. — Тем более, что она была не надета, а просто накинута за спину, и значит, получилась двухслойной. Но даже двойная кольчуга вряд ли спасла бы с такого расстояния от длинного узкого закаленного бронебойного наконечника стрелы. Видать, стрела была с широким наконечником… Столкнувшись с кольчугой, она уподобилась простому томару — стреле без железа, какими лесные соплеменники Амара бьют дорогого пушного зверя, чтоб не попортить шкурку».
Еще одна мысль внезапно окатила его. Одной стрелой он все-таки оцарапан. А ведь степняки часто пользуются ядом… Он прислушался к себе и, естественно, тут же ощутил зарождение всяческих недомоганий. Ну нет, не стоит пугать себя раньше времени, если что — яд сам заявит о себе. Нужно успокоиться. Ведь яд долго не держится на наконечнике, поэтому стрелы поят ядом перед самым началом сражения, а не загодя. У ночных стражей на это просто не было времени.
«Я жив. И я хотя бы на время оторвался от врагов…» — твердил сам себе Трофим.
Но именно это осознание, что он находится — пускай и на самое краткое время — в относительной безопасности, тут же прорвало внутреннюю плотину. Амар… Тит… Он вспомнил о них, и две медленные злые слезы скатились на щеки. Стало так больно, что даже отошел страх. И главное, он абсолютно не понимал — что же произошло? Еще вчера вечером он разодетый ехал в почетном эскорте, а сегодня один в черном лесу. Что случилось?.. Когда он проснулся, Амар и Юлхуш уже были одеты. Они с вчера почти не раздевались, а потом, видимо, собрались, пока все спали. Что они делали?.. Амар первый напал на стражника, да… Но ведь, казалось, второй стражник совсем этому не удивился. Он знал? Он ждал? Что он там крикнул?.. Да, «щенок». «Щенок пытается убежать». Он назвал брата хагана щенком, и остальные муголы этому не удивились. Никто не возмутился. Охрана сразу была готова бить саблей и луком… Они уже были
«Это политика, — вдруг подумал он, и это прервало ход беспорядочных мыслей, как будто уже что-то объясняя. — Сейчас мне в этом не разобраться. Оставлю пока это. Но Амар и Юлхуш… Когда я проснулся, они резали палатку. Они уже готовились, они уже знали что-то. Но почему они не предупредили всех нас?! Опять нет ответа… Амар… Амар уже ничего не расскажет. И Тит тоже за той рекой… Не думать и об этом. А как остальные? Юлхуш, Улеб и Фока бежали впереди. Они достигли опушки. Потом я не видел их… Надеюсь, ему удалось убраться обратно в лес. Значит, Юлхуш, Фока и, возможно, Улеб в лесу. Где-то рядом. А я ведь их командир, — подумалось ему. — Пусть маленький и даже не совсем настоящий, временно назначенный в школе. Все равно. Я их командир. И значит, я за них отвечаю. Они сейчас так же, как и я, сидят в темноте, напуганы, и ничего не понимают».
Надо их искать. Темнота… Нельзя подать голос… Все равно. Надо их искать. А если подождать до утра? Нет, утром нам всем может быть поздно. Не потому ли нет погони, что муголы решили перенести её на утро? Но как найти троих парней в темном ночном лесу? Он усиленно думал, но так и не смог сообразить ничего толкового. А тем временем холод от босых ног начал распространяться выше по телу. Ночь забирала его тепло. Еще один довод в пользу движения. Грех жаловаться, что прихватил кольчугу. Но надо было еще как-то и сапоги захватить, хоть на уши прицепив. Надо искать своих.
«Не знаю как. Попробую забрать влево и снова выйти к опушке. В такую темень можно проползти от них х в паре шагов, и не заметить. Смилуйся надо мной, Вседержитель!
– взмолился Трофим. — Мало кому сейчас так нужна твоя помощь, Господи, как мне. Помоги мне найти своих и не встретить чужих, Господи!»
Он оторвал спину от дерева, и с трудом переставляя затекшие руки и ноги, пополз в том направлении, где как ему думалось, была опушка. Вдруг он почувствовал, что земля под его руками изменилась. Вместо мха он ощутил утоптанную землю. Вскоре он понял, что наткнулся на узкую тропинку. Но откуда ей было взяться в глухом лесу? Рука его нащупала что-то мягкое, и вскоре он учуял, что скорее вляпался… Звериная тропа — сообразил он, — по ней и пойду.
Он пополз по тропе, и это оказалось большим подспорьем. Звери притоптали поросль и обломали сухостой, так что двигаться стало немного легче. Правда, если раньше он сам выбирал путь, то теперь тропинка направляла его. Пока ему казалось, что тропинка ведет в относительно правильном направлении, но что если она просто плавно изгибалась, а он лишенный возможности видеть и медленно двигавшийся этого не замечал?.. Впрочем, что сейчас было об этом думать?.. Вскоре он уже наловчился и передвигался довольно ловко, хотя сколько еще так он сможет пройти, думать не хотелось. Боль в спине усиливалась, начинало саднить правое колено. Он перебирал руками и ногами, стараясь двигаться бесшумно, но в друг в какой-то момент услышал, как рядом впереди кто-то негромко и длинно вздохнул.
Трофим замер. Погоня! Но тут же подумалось, что вряд ли погоня смогла бы забраться в лес без света факелов. Их бы он точно заметил. Или все-таки мугольские стражи отправились в лес без огня? Рука Трофима потянулась к бедру и наткнулась на пустой бок. Он вспомнил, что так и не успел надеть пояс с ножнами для ножа, а сам большой нож?.. Да, остался воткнутым землю в палатке… Махать мечом в темноте представлялось совсем несподручно, и он вытащил маленький ножик, укрепленный на плечевой перевязи меча. Опираясь на правую руку, а левую с ножом прижав к себе, он напряженно вслушивался и таращил глаза в темноту. Где-то далеко два раза ухнула птица. И опять тихо. Трофим все так же стоял недвижим в нерешимости. Там впереди мог быть свой, но мог быть и чужой. Сейчас следовало решить, окликнуть того, кто впереди, или миновать, осторожно сойдя с тропинки. До этого момента Трофиму просто не приходило в голову, как он опознает своих при встрече.
«Все же, — подумал он, — это должны быть мои. У муголов есть факелы. Вряд ли они бы стали сидеть в засаде. Если бы они пошли в лес, они бы активно искали».
— Ребята! — собравшись с духом, тихо прошептал он. — Учебная?
— Хруруруру… хруруру… — послышалось в ответ тяжелое сопение.
Трофим обмер. Только теперь он догадался: впереди дикий кабан, и судя по тону, немалых размеров. Трофим по дурости подполз к нему почти вплотную. Наверняка сыграло свою роль то, что попав на тропу, он вляпался в кабанье дерьмо, это несколько заглушило его природный человечий запах.