Последний час надежды
Шрифт:
Я повторял попытки звонить вновь и вновь, но там был всё тот же автоответчик.
— Сейчас найдём девятого, и сделаем перерыв, — я указал на карту. — Рим, Венеция… неплохо их разбросало!
Но с девятым нам не повезло. Или повезло, но в другом смысле. Он замечал мелкие «правки», которые мы вносили. Также, как комиссар Лакруа — помнил то, чего не было, но не мучался вопросами, почему — человек отыщет разумное объяснение любой небывальщине, если только захочет.
Маяк. И почему нас об этом не предупредили? В конце концов, мы убедили его приехать на зимнюю встречу и покинули гостеприимный дом. И тут зазвонил телефон.
— Брюс? Что-то случилось?
Я вкратце рассказал ей, что — пока София ловила такси.
— Немедленно возвращайтесь, — резко приказала Ники чужим, словно бы не своим, голосом. Пауза. И я услышал ту Ники, которая говорила со мной там, на балконе. — Прости, Брюс. Возвращайтесь в поместье как можно скорее.
Таксист согласился довезти нас до поместья «Жасмин», но заломил небывалую сумму. Я не стал торговаться — с меня и Софии впечатлений было довольно.
Брюс, поместье «Жасмин», 15 июля 2010 года, 22:30
Мы вернулись в поместье на час раньше Ники. Вежливо, но непреклонно отказались от ужина. София попросила — нет, почти что распорядилась — чтобы ей в комнату принесли минеральную воду и фруктов, взяла меня за руку, опустив глаза… крепко сжала, и — почти бегом, не оглядываясь, побежала по лестнице, вверх, к себе.
Я попросил кофе — похоже, скоро он станет так же необходим, как воздух. И, повинуясь непонятному импульсу, оставил вещи у себя в комнате и пошёл назад, вниз, из дома и вдоль левого крыла — к винному погребу. Никто не интересовался и не спрашивал меня, куда я — даже охрана делала вид, что не замечает. Интересно, видно ли им, где именно я брожу по парку и вообще во дворе? Наверняка. Я осознал, что всё время, которое я провожу вне дома, я всё время под чьим-то взором и стало немного не по себе.
С другой стороны, на улицах Ле-Тесс я почти всегда в поле зрения полицейских камер. Помню, какой скандал разгорелся года два назад в парламенте, когда фракция демократов потребовала убрать с улиц и общественных заведений «глаза закона», как их прозвали в прессе. Но ни голосование в обеих палатах, ни даже референдум, который сумели провести демократы, не принёс им ничего, кроме огорчения. Население предпочитало «глаза закона» и спокойные днём и ночью улицы.
Я осознал, что стою перед дверью во внешний, «явный» погреб и думаю о «глазах закона». Помотал головой и открыл дверь — «красный глаз» над замком подобрел — стал зелёным.
Снаружи было душно и дул порывистый ветер, пахло грозой — а внутри было спокойно и тихо, прохладно и вовсе не сыро.
Так, теперь вот сюда, в дальний левый угол, нажать на вот эту кнопку на брелоке. Я едва успел вспомнить, что не взял фонарь — до того, как шагнул вниз, на ступеньки, и скрытая дверь начала закрываться за моей спиной.
В компании с графом подземелье представлялось бутафорским, кажущимся, ткни пальцем в стену — и проломится непрочное папье-маше, и увидишь свет, и вдохнёшь свежего воздуха. Сейчас же оно давило и смыкалось вокруг. Я никогда прежде не боялся замкнутых пространств, не опасался темноты, но стало не по себе.
Теперь — прямо по проходу, поворот направо, налево, налево и направо и прямо до Т-образной развилки. Двери попадались, то слева, то справа — стальные, местами тронутые плесенью ржавчины, закрытые и глухие. Что здесь могло быть раньше? Что сейчас? Воображение услужливо рисовало картины, вначале мирные — склады для продуктов да разной утвари, потом стали мерещиться камеры — этакая частная тюрьма, попадёшь — и поминай, как звали.
Стены давили, едва слышные звуки также не придавали бодрости — капель, вздохи ветра, поскрипывание и похрустывание. Впрочем, это я, под ногами камушки и мелкий мусор, они и скрипят под подошвами.
Я остановился, скрип и хруст пропали. Но не насовсем. Они раздались вновь. Слышались то спереди, то позади. Я несколько раз оглянулся, фонарь был достаточно мощным, чтобы освещать шагов тридцать вперёд — никого. Разумеется. А кого я ожидал увидеть, призраков?
Возле второго поворота налево я резко остановился. Мне показалось, что я ощущаю пристальное внимание — там, за поворотом, кто-то есть. Почти неосознанно, я «зафиксировался» (потом уже вспомнив про запрет Ники — но я не умею отменять фиксацию, пока не умею). Сделал шаг вперёд, резко повернулся, готовый почти ко всему.
Никого. Ощущение внимания не пропало. Оно концентрировалось там же — передо мной, шагах в трёх. Я махнул фонарём вокруг себя, кашлянул — эхо насмешливо откашлялось в ответ. Мне показалось, или там, впереди, я вижу несомненный отпечатки чьих-то ботинок — достаточно отчётливые? И окурок, в углу? Но ни табачного дыма, ни горьковатого отвратительного запаха застарелой табачной смолы.
Прошло несколько минут и ощущение внимания рассеялось. Я двинулся дальше. И когда оставалось шагов двадцать до той самой двери у перекрёстка, я чуть не подпрыгнул. Зазвонил телефон — надо же, и под землёй работает! Звук показался настолько резким, что я не сразу понял, что это.
Глянул на экран — номер не определяется. Первым импульсом было просто дать отбой. Но я вновь поступил вопреки интуиции. Поднёс аппарат к уху, нажав на кнопку «Ответ».
Молчание. Скрипы и шорох — вечные голоса эфира. Мне показалось дыхание. Затем с той стороны дали отбой, но прежде мне почудился смешок.
Я выключил телефон, не глядя, сунул его в карман. Я узнаю, кто и откуда звонил, во всяком случае, постараюсь — когда вернусь назад. И сразу же пришло сильное, мощное ощущение внимания — на этот раз из-за ближайшей ко мне двери. Такая же слепая и безликая, как остальные — нет даже замочной скважины или ручки, гладкий металлический лист. Электромагнитный замок.
Меня тянуло, манило к двери. Ну уж нет. Хватит с меня приключения с мёртвым Полем. Если я сейчас приложу ухо к двери и оттуда что-нибудь услышу, я долго буду ни на что не пригоден.
Едва я отпер дверь в тайный погреб, как всё сразу же прошло — и внимание, и давление стен, и оглушающая тишина. Я уже и сам не знал, зачем забрался сюда, что хотел взять. На столе, среди диковинных инструментов (я опознал только два, оба — для открывания бутылок), лежала тетрадь в чёрной кожаной обложке. Так и есть, список вин — что где стоит. Граф сделал очень щедрый подарок — про большинство сортов я даже не слышал, а про некоторые читал в художественны книгах — приключенческих и исторических романах. Здесь, оказывается, дюжина бутылок «Flumen Rubra»! Точнее, уже одиннадцать. Хорошо. Я всё равно пока не разбираюсь во всём этом, нужно учиться. Я взял с собой тетрадь — обязательно верну потом на место — и ещё одну бутылку «Flumen Rubra».