Последний час надежды

Бояндин Константин Юрьевич

Это оказалось намного проще, нежели разозлиться.

Тучи разошлись, растаяли, растворились в пространстве без остатка. Всего за минуту-другую небеса расчистились и вернулось солнце.

— Идём, — Ники потянула меня за рукав. — Нужно возвращаться, Брюс.

— Ты же хотела отдохнуть!

— Я уже отдохнула, — она улыбнулась. — А ты?

Я прислушался к ощущениям. «По ту сторону» мне уже хотелось спать — вырубиться и не просыпаться пару дней, до того много всего скопилось в голове. А сейчас — бодрость, только бодрость и ничего, кроме бодрости.

— И куда же нам идти? — поинтересовался я. Я не помнил, откуда мы прибежали, помню только, что солнце было где-то за спиной. Кругом всё изменилось — лес стал гуще, трава под ногами — пышнее. Ники легко взбежала на вершину холма.

— Иди, — поманила меня ладонью. Я взбежал следом за ней и оторопел.

Через два холма от нас на ровном, относительно, месте виднелось поместье. Всё в точности такое, какое наяву. Сотня шагов, не более.

— Я не понимаю, — признался я.

— Наверное, ты так хотел, — пожала плечами Ники. — Я здесь почти ничего не могу.

Мы шли назад не торопясь. Когда дверь поместья захлопнулась за нами, я прикрыл глаза. Открыл, тут же повернулся и распахнул дверь.

Ночь. Дождь, задумчивый и ровный, шелест влажной листвы, перестук капель, успокаивающий, снотворный шорох. Поодаль, в башенке охраны, горел мягкий свет.

— Мы вернулись, — заметила Ники. — Теперь ты знаешь, как понять, во сне ты или нет?

Да. Теперь я знал, как понять, в своём ли я сне.

* * *

Было несколько минут, когда нам обоим ещё не спалось. Ники лежала на боку, раскинувшись по-кошачьи, улыбаясь, полуприкрыв глаза. Я готов был поклясться, что видел вертикальны зрачки по ту сторону её век.

«У него бывают сны, Ники?»

«У Инварианта?»

Я кивнул.

«Некоторые думают, что вся реальность, в которой он хозяин, и есть его сон. И когда он проснётся — всё, что было, пропадёт».

Крепкого ему сна, — подумал я. Теперь я точно знал, снятся ли Инварианту кошмары.

Трое, поместье «Жасмин», 29 июля 2010 года, 9:45

— Смерть — самое острое ощущение, которое может быть, — заметила Ники. Мы стояли у нёе в комнате. Софи с утра была неразговорчивой, но всякий раз, когда я смотрел на неё, улыбалась и качала головой — не беспокойся, всё хорошо. Теперь я почти наверняка знал, что она делает по ночам. Спит. Но не в том смысле, в котором спят обычные люди.

— Точка фиксации — это просто память, — продолжала она. — Вы запоминаете момент, мировую точку, чтобы можно было туда вернуться. Точка возврата — это дверь во все возможные варианты, которую вы создаёте.

— Иголка? — неожиданно спросила Софи. — Иголка в полотне?

— Да, иголка — вы втыкаете её в полотно, и держитесь за нить, вдетую в иголку — и можете подтянуться себя назад, откуда угодно.

— Не откуда угодно, — спокойно возразила Софи. — Мы же сами видели.

— Да, нитка может порваться, — согласилась Ники. — Но так бывает не всегда. Так вот, чтобы воткнуть иголку, нужно слиться с этим миром, отказаться от себя, от осознания себя. Проще всего — умереть.

— Ничего себе, — содрогнулась Софи. — А по-другому нельзя?

— Можно, — Ники прикрыла глаза. — Можно потратить много лет на тренировки, но я не уверена, что смогу такому обучить. Я сама ещё не всё могу.

Мы переглянулись.

— Я… сама должна? — поинтересовалась Софи.

— Сама. Помнишь, что я говорила? Не прикасайся ни к кому другому, если понимаешь, что можешь умереть.

Софи посмотрела на нож, который держала в руках.

— Просто… взять и умереть? И всё?

— И всё, — Ники кивнула. — Это не так просто, Софи. Ты будешь бояться, ты долго будешь бояться. Но страх нужно преодолеть.

Софи долго смотрела на меня, потом на Ники. Потом вновь посмотрела на меня. Пальцы руки, в которой она держала нож, напряглись и побелели, она не отводила взгляда от моих глаз. Я заметил, что губы её шевельнулись.

Никогда прежде мне так не хотелось отвернуться, не видеть того, что случится.

Софи улыбнулась, не отводя взгляда. И нож блеснул стальной молнией…

Мне показалось, что комната перевернулась вверх дном. Ники поймала меня за руку.

— Всё хорошо, — она смотрела на Софи, которая так и стояла, где стояла, с ножом в руке. На платье — ни пореза, на ноже — ни капли крови.

— Я не понимаю, — она растерянно оглянулась, разжала пальцы, нож с глухим стуком упал на ковёр. — Получилось или нет?

— Идём, — Ники взяла её за руку. — Брюс, мне нужна радуга…

Я понял, о чём она. Представить себе полусонное состояние было легко и…

— Какая красота! — Софи, позабыв всё на свете, подбежала к окну. По ту его сторону возвышалась арка радуги — и холмы, и всё остальное. — Брюс, это ты, да?

— Это он, — подтвердила Ники. — Идёмте все вместе!

— … Возьми, — Ники указала Софи на веточку под ногами. — Возьми что-нибудь с земли.

Софи послушалась, выпрямилась, держа веточку в руках.

— Теперь возьми нас за руки, — Ники взяла меня первой. — Не отпускай.

Софи кивнула. Так необычно было стоять посреди того, что не приходило с самого детства.

— Теперь вспомни тот момент, когда ты ударила себя ножом. Вспомни как можно сильнее, до мельчайших подробностей.

Мир поплыл перед глазами, на пару секунд утратил резкость.

— Нет, — Софи выдохнула, тяжело дыша, словно всё это время несла тяжёлый груз. — Не могу.

— Сможешь, — пообещала Ники. — Ещё раз. Сосредоточься.

С третьего раза у неё получилось.

— Не понимаю, — повторила Софи, глядя на веточку в руке. Подбежала к окну — там привычный пейзаж, кусочек Галлии на фоне пасмурного неба. — Это оттуда? Я принесла это из сна?

— Из сна, — подтвердила Ники. — Ужас, как я устала. Сама не пойму, почему. Брюс, ты следующий. Дайте мне минутку.

— И мне, — попросила Софи. Она дошла до кресла, едва волоча ноги, упала в него и почти сразу же уснула. Я оглянулся — Ники тоже спала. Вот так дела!