Последний демиург
Шрифт:
"Почему без толку?" - спросила она тогда.
"Да потому, что сердце князя на веки вечные отдано морю"...
– Ваш боцман скрасил моё одиночество светской беседой, не более того, - сказала она, стараясь придать голосу твёрдость. Получилось плохо.
– Ах, вот как, - хмыкнул князь.
– Значит, светская беседа. Что ж. Осмелюсь предложить вам более интересного собеседника.
– Он поднялся и поклонился настолько изящно, насколько позволяли его внушительные габариты.
– Приведите себя в порядок и наденьте платье. После захода солнца жду вас в кают-компании: будем
– Но...
– Что, "но"?
– Ладимир замер в дверях.
– Просто... ваше предложение больше похоже на приказ.
– Здесь любое моё слово - приказ, - заявил он и вышел, едва не протаранив лбом притолоку.
Глава третья
Наверное, на голове у неё выросли ветвистые рога... ну, или лицо покрылось замысловатыми узорами. Иначе, почему все так смотрят? Прямо прилипли взглядами. Юнга, улыбаясь совершенно по-идиотски, завис на вантах, точно огромный паук, боцман стащил с лысой головы потрёпанную шляпу, гнусавый штурман пробубнил что-то себе под нос и смачно харкнул за борт, кок присвистнул, а парнишка, что обычно носил завтраки, стал красным, точно свёкла.
Всему виной проклятущее платье.
Ох уж, это платье! Плечи открыты, вырез до безобразия глубокий, да ещё и корсаж такой, что даже самая плоская девица будет выглядеть соблазнительно. Уж лучше бы капитан приказал ей облачиться в мешок из-под картофеля! Но свободного мешка у кока, увы, не нашлось...
На длинном столе в кают-компании красовалась белоснежная скатерть. В причудливых канделябрах дрожали свечи, и их мерцание наполняло помещение каким-то особым уютом и теплом. Ночь смотрела в иллюминаторы, а капитан смотрел в ночь, заложив руки за спину. Сам он нарядиться не удосужился: белая льняная рубаха, серые бриджи из тонкой шерсти да высокие, до колен, чёрные сапоги - вот и всё убранство. Портупею с клинком и пистолетом князь оставил на одном из стульев, и вместо широкого кожаного ремня его талию обхватывал алый кушак. В неверном пламени свечей русые волосы Ладимира казались тёмными.
Интересно, они такие же мягкие на ощупь, как и на вид?
– Вы звали, и я пришла.
– Она изобразила нечто среднее между книксеном и реверансом.
Капитан развернулся и на мгновение замер. На одно лишь короткое мгновение. Но она успела подметить в его взгляде ... удивление. Странно. Неужели он думал, она ослушается приказа и останется в постели? Или... дело в чём-то ещё?
Это всё чёртово платье!
– Вы сделали мой вечер ярче.
– Он взял её руку, чуть склонился и легонько коснулся губами пальцев.
Банальная фраза. Дежурный жест. Но... почему-то сердце сжалось в груди, а щёки вспыхнули.
Чёртово платье... Но в нём ли всё дело?
– Вина?
– капитан помог ей сесть и, не дожидаясь ответа, наполнил посеребренный кубок.
– Спасибо, я не...
– Пейте.
– Он глянул так строго, что она не рискнула перечить и сделала глоток. Хорошее вино. Густое и сладкое. С глубоким терпким послевкусием и
– Закусывать надо, - многозначительно заметил князь и поставил перед ней тарелку. На горке тушёных овощей красовалось филе белой рыбы. Нежное даже на вид, оно пахло так, что слюнки текли. Но... набрасываться на еду, словно дикая кошка... Нет, это неправильно. Совершенно неправильно.
– Я не голодна.
– В самом деле?
– хмыкнул Ладимир.
– Или вы сирена и не хотите есть своих сородичей? Рыбы ведь сородичи мерфолков, не правда ли?
Он смотрел так внимательно, будто в самом деле ждал ответа. Но так и не дождался.
– Вам идёт это платье.
– Ох уж это платье!– Подчёркивает... кхм... цвет волос.
Говоря это, капитан не без труда отвёл глаза от расшитого кружевом глубокого декольте.
– Помнится, дама, которой оно предназначалось - рыжая.
Князь хмыкнул:
– Определённо, боцману надо укоротить язык. Всё разболтал, негодяй.
– Не всё, - лукаво заметила она и ковырнула рыбу вилкой.
– Рад, что вам лучше.
– Ладимир посерьёзнел, и по лицу его мелькнула тень.
– Вы... сумели что-нибудь вспомнить? Хотя бы... имя?
– Нет...
– Но... должен же я вас как-то называть!
– Он мотнул головой, отбрасывая со лба непослушную прядь.
– Может быть, Элиза?
Непонятно почему, но имя это вызвало рвотный позыв. Она скосоротилась, а князь расхохотался.
– Ладно-ладно. Давай подумаем ещё. Как насчёт...
Ладимир предложил не менее дюжины имён. Но все они казались нелепыми, корявыми, чужими...
Не то. Всё не то.
В памяти крутилось что-то. Знакомое, тёплое, нужное, правильное, родное. Имя мелькало солнечным зайчиком, но ухватить эту мысль никак не удавалось.
– Сдаюсь!
– заявил Ладимир. Он прикончил четвёртый кубок вина одним махом.
– Соглашусь на любое ваше предложение.
– Вереск, - сказала она, не думая ни секунды.
– Что?
– Это платье... Оно цвета вереска.
– Она опустила глаза.
– Я не помню имени. Не помню, как оказалась в волнах, но...
Капитан накрыл её руку своей.
– В своих снах я вижу пустошь, сплошь заросшую вереском, - прошептала она, не поднимая взгляда.
– Цветы колышутся, словно волны, гонимые ветром...
– Поразительно...
– чуть слышно вымолвил князь и нахмурился.
Что именно его поразило, спросить она не решилась. Осторожно высвободила ладонь из плена цепких пальцев и схватилась за бокал. Голова плыла. Всё кружилось. Что это? Она так сильно захмелела, или, может быть, поднимается шторм?
– Хорошо. Пусть будет Вереск, - прохрипел он и отстранился.
– Выпейте ещё вина, Вереск.
– С-спасибо. Мне хватит, - пролепетала она. Что-то тут неладно. Ох, как неладно. Он что, хочет напоить её до беспамятства и... И... "И" что? Что за бредовые мысли? Он мог сделать с ней всё, что угодно, в течение последних восьми дней. Мог. Но ничего плохого не сделал. Ни он сам. Ни его люди.