Последний день в... Париже
Шрифт:
– Ты не ешь животную пищу каким-то особым причинам?
– Это своего рода стремление разрешить мой подростковый когнитивный диссонанс, когда любовь к животным не сочеталась с потреблением мяса… — Алекс с улыбкой извинился и, непринужденно переключившись на французский, ответил на звонок.
Я никогда не задумывалась о причинах, по которым люди отказываются от мяса и животного белка. Его объяснение породило еще больше вопросов, но я решила, что это не мое дело, кто что ест.
Я услышала обрывки фраз из телефонного разговора. Речь
Нам принесли заказ.
Вдохнув глубоко аромат свежих круассанов и утреннего кофе, я на миг закрыла глаза, наслаждаясь моментом, который казался особенным. За соседними столиками раздавались разговоры на французском, звенели чашки и ложечки, наполняя воздух особым мелодичным шумом французского кафе.
Я медленно отломила кусочек круассана, чтобы насладиться каждой крошкой. Спокойствие этого утра переполняло меня радостью и какой-то необъяснимой гармонией.
За этой уютной тишиной, я не заметила, что Алекс давно перестал говорить по телефону и наблюдал за мной, с легкой насмешкой в уголках губ.
– Что? – засмущалась я.
– Ты так вникаешь в мир вокруг себя, – с теплотой заявил он, – будто пытаешься разгадать неразгаданное.
– А ты, оказывается, строгий начальник, – заметила я, возвращаясь к его разговору по телефону. – Даже мурашки по спине, такой ворчун…
Я попыталась спародировать его, вызвав его смех.
– Ты много раз был в России? – не знаю, зачем я спросила, но мгновение спустя поняла, что ступила на опасную тропу.
– Да, в последнее время все чаще, – он отпил кофе, прищурившись и поглядывая на меня. – Мы строим у вас новый объект.
– Значит, клуб – это не все, чем ты занимаешься?
Я попробовала напиток. Капучино был особенно вкусным, я никогда не встречала такую плотную пенку.
– Вовсе нет, – улыбнулся он, – скорее хобби, одно из.
– А что еще?
– Много всего, – он заерзал в кресле, почувствовав, как мне показалось, неловкость от моих вопросов. – Я не хочу тебя пугать.
– Господи, – закатила я глаза, – надеюсь, ничего, связанного с жертвоприношениями и козлами…
Алекс поперхнулся от внезапного смеха.
– Нет, веснушка, ничего из этого.
– Ну, прости, – я невинно моргнула. – Мне нужно было уточнить.
– Все правильно, всегда нужно думать о безопасности. Особенно со мной.
Мы пересеклись взглядами, играя в гляделки. Мне нравилось смотреть на него, испытывая себя на стойкость.
Мы не спеша позавтракали, болтая ни о чем важном. Я рассказала о том, как случайно продала папин авто, и как из-за этого мама со мной до сих пор не разговаривает.
– Тебя сильно задевает ее реакция? – первым делом он поинтересовался.
– Не знаю, я не могу ее понять. Кажется, будто… я делаю
– Например?
Ах, это «например» с его чарующим произношением «р» – как же завораживает этот звук!
– Ну, мои успехи в учебе, знание нескольких языков для нее куда меньшее достижение, чем выращенный лук на подоконнике у соседки.
– Мы всегда будем недостаточно хороши для своих родителей.
– У тебя тоже так?
– То-то вроде того.
– И самое странное, – я возвратилась к разговору о маме, – всю жизнь она ни слова доброго об отце не сказала, но стоило мне продать его машину, как она стала утверждать, что я избавилась от последнего, что связывало с любовью всей ее жизни. Повернуть бы время вспять, никогда бы я ее не продала, знай, как она дорога…
– Что за машина?
– Aston Martin DBS.
Алекс вскинул брови.
– Отличное авто!
– Да, но она стояла грудой металлолома в гараже. Хотела бы ее водить, но ремонт стоил бы целое состояние.
– Мне жаль, что у тебя такие сложные отношения с мамой.
– И самое интересное, она может обижаться месяцами, и ничто не поможет вернуть ее в нормальное состояние, пока сама не оттает!
– Обида – глупое состояние, – нахмурился Алекс, – все равно что выпить яд и надеяться, что отравится другой.
– Будда?
– Может быть, – ответил он с нежностью, – услышал где-то, но думаю так же.
– Ты никогда не держал обиду на другого человека?
– Нет, – он наклонился ко мне, – я просто прекращал с ним общаться.
– А если это член семьи?
– Как, например, мой брат?
– Ты, что, вообще не общаешься с ним?
– Удивительно, но в последнее время у нас наладились отношения. До некоторых событий.
– Если ты не любил Нору, может, это даже к лучшему.
Алекс небрежно пожал плечами:
– Мы этого никогда не узнаем.
– Что думаешь делать дальше?
– Трахнуть тебя.
От его прямолинейности я мгновенно залилась краской, смущенно озираясь и надеясь, что в кафе нет русскоговорящих. Но на нас никто не смотрел.
– Я про перспективу на будущее.
– Трахать тебя, – все с тем же невозмутимым видом произнес он, глядя мне прямо в глаза. Непробиваемый.
– Алекс…
В голове бегали мысли, одна печальней другой, но он как будто не собирался разлучаться через пять дней и видел то, чего не видела я.
– Нам пора, – сказал он, не получив от меня ожидаемой реакции, поднялся, подошел к официанту и расплатился.
Я сбегала в уборную и вернулась к ожидающему великолепному мужчине, на которого уже поглядывали две дамы у входа. У меня разыгралось чувство собственности, и я невольно обняла Алекса, прижавшись к нему.
– Мне нравится, – промурлыкал он, наклонившись к моему уху. От его вибрирующего голоса у меня мурашки побежали по спине. – Ты очень мило ревнуешь, веснушка.
– Они бы съели тебя на завтрак вместо круассана, – проворчала я.