Последний довод королей
Шрифт:
— Конечно, помню.
Логен взглянул на обрубок пальца, а затем сжал кулак, чтобы рука выглядела обычной.
— Странно, но теперь кажется, что тогда все было просто. Понятно, с кем сражаешься и для чего. Не скажу, что это сильно меня беспокоило.
— А меня беспокоило, — произнес Ищейка.
— Правда? Ты мог бы высказаться.
— А тебе хотелось это услышать?
— Нет. Наверное, нет.
Они посидели минуту в молчании.
— Как по-твоему, мы выстоим? — спросил Ищейка.
— Возможно, если Союз появится завтра или через день.
— А ты думаешь,
— Может быть. Будем надеяться.
— Надежда не означает, что это произойдет.
— Обычно даже наоборот. Но каждый день, когда мы остались живы, это наш шанс. Может быть, на этот раз все сработает.
Ищейка хмуро смотрел на пляшущие языки пламени.
— Слишком много этих «может быть».
— На то и война.
— Кто бы мог подумать, что мы будет надеяться на то, что кучка южан решит за нас наши проблемы?
— Я считаю, надо использовать то, что есть. Мы должны смотреть правде в глаза.
— Смотреть правде в глаза, да. По-твоему, мы справимся?
Логен задумался на некоторое время.
— Может быть.
Сапоги захлюпали по размокшей земле. Трясучка тихо подошел к огню. На его раненой голове была серая повязка, мокрые слипшиеся волосы свисали поверх нее.
— Вождь, — произнес он.
Ищейка улыбнулся, встал и хлопнул его по плечу.
— Молодец, Трясучка. Хорошо поработали сегодня. Я рад, что ты выжил. Мы все рады. — Он бросил долгий взгляд на Логена. — Все. Я попробую немного поспать. Увидимся, когда они заявятся снова. Вполне вероятно, что это будет скоро.
Он скрылся в темноте, а Трясучка и Логен остались у костра, глядя друг на друга.
Возможно, Логену стоило придвинуть руку к ножу, следить за движениями Трясучки и все такое. Но он слишком устал и был измучен болью. Он просто сидел и смотрел. Трясучка поджал губы, присел на корточки у костра напротив Логена. Он двигался медленно, с явным неудовольствием, точно ему предстояло проглотить что-то отвратительное на вкус, но выбора у него не было.
— Будь я на твоем месте, — проговорил он после паузы, — я бы позволил этим тварям убить меня сегодня.
— Несколько лет назад, уверен, я бы так и сделал.
— Что изменилось?
Логен нахмурился, размышляя. Потом пожал плечами, которые пронзала боль.
— Я хочу стать лучше, чем был.
— Думаешь, этого достаточно?
— А что еще я могу сделать?
Трясучка мрачно смотрел на огонь.
— Я хотел сказать… — Он запнулся на мгновение, потом выпалил: — Спасибо тебе. Ты спас мне жизнь. Я знаю это.
Ему не доставляло никакого удовольствия все это говорить, и Логен прекрасно знал почему. Очень трудно отдать должное тому, кого ненавидишь. После этого трудно ненавидеть с прежней силой. Потерять врага порой тяжелее, чем потерять друга, если это давний враг.
Так что Логен лишь пожал плечами.
— Не стоит благодарить. Я сделал то, что надо делать для своей команды. Я должен тебе гораздо больше. Мне никогда не оплатить этот долг.
— Нет. Но мы вроде как начали заново.
Трясучка поднялся и сделал шаг, чтобы уйти. Потом он остановился и обернулся, языки пламени освещали его суровое лицо.
— Все не так просто.
— Да. — Логен сел, глядя на танцующий огонь. — Да, это не так просто. У нас у всех свои причины быть такими, какие мы есть. И у хороших, и у плохих. Все зависит от того, с какой стороны ты находишься.
Прелестная пара
Один из бесчисленных лакеев Джезаля взобрался на приставную лестницу и с угрожающей точностью водрузил ему на голову корону, в которой ослепительно сверкал единственный бесценный большой алмаз. Лакей сдвинул корону вперед, потом назад. Ее край, отороченный мехом, щекотал кожу Джезаля. Потом слуга спустился, быстро убрал лестницу и стал оценивающе рассматривать плоды своих усилий. Вместе с ним смотрели с полдюжины его товарищей. Один вышел вперед, чтобы идеально расправить вышитый золотом рукав Джезаля. Другой поморщился и стряхнул пылинку с белоснежного королевского воротника.
— Очень хорошо. — Байяз задумчиво кивнул. — Теперь вы готовы к свадьбе.
Странность ситуации состояла в том — Джезаль наконец-то улучил момент подумать об этом, — что он никоим образом не давал согласия жениться. Он не делал и не принимал предложения. Он никому не говорил «да». И все-таки через несколько часов он должен вступить в брак с женщиной, которую едва знает. Все свадебные мероприятия были подготовлены так быстро, что становилось ясно: все решилось еще до того, как Байяз сказал ему об этом. Возможно, даже до того, как Джезаля возвели на трон. И это его ничуть не удивляло. Став королем, он все время беспомощно дрейфовал от одного необъяснимого события до другого, подобно человеку, потерпевшему кораблекрушение, который отчаянно старается удержаться на плаву, не видя земли, влекомый невидимыми и неодолимыми течениями. Джезаль вел себя точно так же, вот только одет был получше.
Он постепенно осознавал, что чем большей властью наделен человек, тем меньше у него выбора. Капитан Джезаль дан Луфар мог есть что угодно, спать когда угодно, встречаться с кем угодно. Его августейшее величество король Джезаль Первый, напротив, был связан невидимыми узами традиций, ожиданий, ответственности, и они определяли всю его жизнь, вплоть до самых незначительных деталей.
Байяз сделал шаг вперед, рассматривая его.
— Кажется, верхняя пуговица расстегнута…
Джезаль нервно отпрянул. Внимание мага к мельчайшим подробностям его жизни становилось все более утомительным. Джезалю казалось, что он и в уборную не может сходить без этого старика, желающего рассмотреть результат.
— Я знаю, как застегивать камзол! — резко ответил он. — А сегодня вечером, когда я приведу в спальню молодую жену, вы тоже появитесь и будете давать мне указания, как лучше использовать член?
Лакеи закашлялись, опустили глаза и, скользнув прочь, исчезли по углам. Сам Байяз не улыбнулся и не нахмурился.
— Всегда рад помочь вам советом, ваше величество, но надеюсь, что с этим вы справитесь самостоятельно.
— Вы подготовились к нашей небольшой прогулке? Я жду все утро…