Последний госпитальер
Шрифт:
Новое место для лагеря было в узкой расщелине, в которой можно отбиваться от превосходящих сил врага. Кроме того, оно было хорошо сокрыто, и обычно дикари не поднимались из джунглей в горы. Перевалив через каменистый гребень, друзья увидели новый лагерь.
– Опоздали, – прошептал в отчаянии Филатов. А Сомов застонал, как от боли.
Силиконовая пластмасса палаток не горела и была необычайно прочна, так что дикарям пришлось потрудиться, прежде чем они искромсали их на кусочки. Такая же участь постигла оборудование. Создавалось впечатление, что охотники за головами даже не хотели ничем здесь поживиться. Их
– Ах, Кондратьев, – вздохнул Филатов. – Наверное, он так и не решился выстрелить в человека.
– Это чудовищно.
– Плазменные покрывала… И выжечь деревни этих охотников за головами к чертовой матери, – прошипел Филатов.
– Они дикари. Их разум во тьме. Они не ведают, что творят.
– Значит, возьмемся за тех, кто ведает, – зловеще произнес Филатов. – Они мне за все заплатят.
Госпитальер вдруг ощутил навалившуюся огромную тяжесть. После нападения на госпиталь он пребывал в состоянии, если можно так выразиться, воплощенного долга. Он шел вперед, поскольку знал, что должен идти. Он предпринимал какие-то действия, потому что знал, что их надо совершать. Он преодолевал препятствия, стремился к намеченной цели. Это был долг, И он боялся, что придет время воспоминаний и раздумий. А теперь он ощущал, что просто не выдерживает. Вид разгромленного лагеря был последней каплей, переполнившей чашу горестей.
Сомов сел на землю и обхватил голову руками.
– Пошли, Никита, – сказал Филатов.
– Я не могу. Мне ничего не надо.
– Надо, надо. Много чего надо. Для начала посмотреть, не забыли ли нападавшие что-то из экспонатов экспедиции, из наследства приоров. Эти вещи слишком ценны, чтобы оставлять их здесь.
Что ж, надо идти. Долг никуда не делся. Госпитальер встал и понуро поплелся за своим другом.
Спускаясь с горы, цепляясь за стволы деревьев, Филатов оглядывался. Он слушал лес. Он включил все свои чувства. Знал, что охотники за головами могут вернуться. Или они поджидают здесь новые жертвы?..
Нет, никого в округе не было. В этом Филатов уверился быстро.
Они вошли в лагерь. Старались не смотреть на тела. Филатов в совершенстве владел своими чувствами, но это не значило, что он способен уничтожать душевную боль. Он лишь загонял ее поглубже, не позволяя влиять на свои действия.
– Ничего не оставили, – сказал Филатов, закончив осматривать жалкие остатки лагеря. – Ни одного экспоната. Всех «жуков» прибрали, все булыжники.
– Значит, эти вещи им были нужны.
– А посему они действовали по чьему-то указанию.
– Опять аризонцы? – произнес госпитальер с болью в голосе.
– Ага. И хозяин охотников за головами. Поговаривают, это сам Черный шаман Буду.
Неожиданно Филатов напрягся. И негромко произнес:
– Они тут.
– Кто?
– Обезьяны вернулись. За нами.
– И что? – по спине госпитальера поползли мурашки.
– Вперед, Начнется драка – только не суйся под руку. С тебя толку-ноль. Не мешай мне.
– Понял. Но…
– Я тебе приказываю. Все, пошли…
Они шли, ожидая стрелы или копья. Филатов собрался. Он был предельно спокоен. «Дух как вода» – раньше называли это состояние. Полная гармония с окружающей средой, позволяющая ощущать малейшие изменения в ней, дисгармонию, опасность и
Они посыпались из-за деревьев, когда московитяне почти вышли из лагеря. Филатов и предполагал такой расклад. Он не дергался, не совершал никаких движений. Он застыл как вкопанный и смотрел на черномазых аборигенов, окружавших их, выставив вперед копья и топоры из сверхпрочной легированой стали, которую поставляют на Ботсвану планеты первой линии.
Охотников было человек десять. Они, похоже, были уверены в своих силах. И бездействие жертв воспринимали как оторопь. Московитяне были безоружны, и дикари видели это, иначе избрали бы другую тактику.
– А, маба, ту! – заорал самый рослый из них, разукрашенный линиями всех цветов радуги, переливающимися на солнце и сияющими как светомаячки.
«Вождь», – прикинул Сомов. Он знал, что вожди разукрашиваются люминесцентными и даже объемными красками, опять-таки импортными.
– Маба, маба! – заорали остальные.
– Ну же, чуть ближе, – прошептал Филатов.
Он надеялся, что они нужны хозяевам охотников за головами. Что не станут убивать сразу, а свяжут для начала. А если и решат убить, так сперва помучают по привычке, из национальных традиций. Отправлять на тот свет человека без должных мучений считалось здесь неуважением к памяти его предков, неоказанием соответствующих почестей.
Так и произошло. Дикари приблизились, сдуру сгрудились в кучу.
– Маба ту куку! – проорал вождь, ударив легонько древком копья Филатова. Тот продолжал стоять неподвижно,
– Ту, а маба! – вновь завопил охотник за головами. Отставил копье. Шагнул к Филатову. Взял его за волосы.
И тут началось.
Четвертый посвященный гимнастики «Тучэй», мастер первого уровня русобоя, прошедший спецподготовку и преодолевший ад не одной планеты, резидент Министерства внешней информации Сергей Филатов начал движение.
Последняя мысль вождя, прежде чем душа покинула тело, была такой: почему его голова смотрит в совершенно другую сторону. Хрустнули шейные позвонки.
А потом Филатов стал работать в классической тактике – бой против нескольких вооруженных холодным оружием противников. Задача осложнялась тем, что нельзя было выпускать из виду беспомощного и безопасного как червяк госпитальера.
Филатов пробил грудную клетку второму охотнику, одновременно отправив ударом ноги в глубокий нокаут его приятеля, завладел копьем, оставил его в животе следующего дикаря. Потом сделал круговое движение, отведя топор, летящий в голову своего друга – топор увяз в животе еще одного аборигена. Отвел удар другим копьем, перерубил ударом ребра ладони кадык охотнику. Упал на колено – дротик просвистел над ухом. Выбросил вперед руку-копье, угодив в солнечное сплетение. Зацепил ногу очередного дикаря, подсек ее, коленом добил негодяя.
И остался с глазу на глаз с последним стоявшим на ногах охотником за головами. Тот целился ему в живот копьем, но в глазах совершенно не было уверенности.
– Брось тростинку, – произнес на местном языке Филатов.
– Я убью!
– Не смеши, – отмахнулся Филатов. – Брось. Охотник за головами застонал.
– Твои духи сильнее моих духов. Ты победил, – он отбросил прочь копье.
– То-то.
– Но духи Черного шамана и духи белого хозяина сильнее тебя. Ты умрешь, и они выпьют твою кровь.