Последний из Двадцати
Шрифт:
Он сопротивлялся, когда целый рассказ ушёл на то, чтобы обвить его вокруг тулова, он сопротивлялся, закрывая глаза, когда зашелестела исписанными бисерным почерком страницами книга. Отчаянно завопил — не от ужаса, от ярости. Всё нутро шептало ему изнутри, чтобы он приготовился. В конце концов, подметил некстати проснувшийся сарказм, ты пробудешь строками не так уж и долго. Вечером тобой уже будет забавляться новая хозяйка.
Остальные книги тоже раззявили голодную пасть — пустота их пугала, они жаждали наполнения историями, смыслами, чувствами. Тело тут же отозвалось — заныло, будто теперь его, что половую тряпку, рвали
Пытавшиеся его прочесть книги в ужасе завизжали. Мокрыми тряпками заспешили прочь стискивавшие его путы, Рун кулем полетел вниз.
Спина тотчас же застонала от удара, нечто подсказывало последнему из Двадцати, что ему жутко повезло не свернуть шею.
Глаза он раскрыл сразу же, едва нашёл в себе силы встать. Найти бы ещё в себе силы ответить, что это была за чертовщина?
Земля под ногами вдруг заходила ходуном, едва вновь не уронив чародея.
Парящие книги пылали огнем. Руну захотелось протереть глаза. Догадки в голове скакали одна за одной, пока вновь не раздался грохот. Парня бросило на один из поваленных книжных шкафов. Он резко развернулся — и вовремя: огненной птицей, роняя искры и обугленные обрывки страниц, на него неслась книга.
Он отскочил, посмотрел наверх. Титанических размеров бесовка неистовствовала, топая ногами и стискивая кулаки. Даже сквозь звуконепроницаемый купол Руну казалось, что она обвиняет застывшую стальным истуканом Ска в жульничестве.
Вокруг вспыхнул огненный вихрь, угрожая в любой момент пожрать чародея. Но автоматон вновь взяла в руки кости, небрежно швырнула их на арену. Путь, куда чародею двигаться дальше подсветился, как и прежде.
Рун поспешил.
Глаза, объясняла ему, не скрывая вздоха, Гитра. У автоматонов стеклянные, светоотражающие глаза, россыпь хитрых зеркал для оптических целей. Тусклый свет, пробивающийся сквозь мглу зловещего обиталища, стеклянные глаза, возможность направить спектр луча в нужное место. Дальше, сказала она, думай сам.
Жульничество! Обман! Не по правилам! Былая радость бесовьей матери словно испарилась. Она была готова рвать и метать.
Игра продолжилась несмотря ни на что. Ска одарила противницу взглядом, что-то сказала и на её лице отразилась издевательская улыбка.
Ярость из проигранки, казалось, можно было выжимать. Рун, радуясь догадливости своей служки, нырнул в указанную дверь — та поддалась очень легко и быстро, вывела его в коридор. Со всех сторон окружали двери — парень ждал указующего направления, но автоматон неуклонно вела его вперёд.
В тупик…
Глава шестая — Обмануть обманщицу
Когда он ткнулся руками в твёрдость каменной стены, его с ног до головы прошиб холодный пот. На негнущихся ногах он развернулся, чтобы посмотреть на стальную деву, хозяйку его судьбы. Ему страшно хотелось её спросить только об одном — за что?
Тупик был очевиден и виден сверху. Бесовка, заметив оказию, вновь переменилась в лице. Дьяволица будто только и состояла, что из радости грядущей победы и гнева за то, что хоть кому-то удалось её надуть. Она сгребла кости, тряся их в кулаке. В ушах же юного чародея стоял звон — ему казалось, что это он зажат меж её взмокшими пальцами, это его она трясёт, будто угодившую в плен муху.
Так и будет,
Сколько он тут? Руну в какой-то миг подумалось, что уже целую вечность. Ска глупым решением дала ему непрошенную передышку. Перехвалил, сказал он самому себе. Сглазил, поправила его детская вера в приметы.
В конце концов, вдруг сказал он себе, разве это что-то бы решило? У проигранцев был невероятный отрыв — они ускакали по лабиринту гораздо дальше, чем он. Пара, может быть тройка ходов — и для него всё кончено. Может быть, видя подобное, Ска решила…
Додумать он не успел. Нечто, словно снаряд, вновь пронзила пелену купола, с грохотом шмякнулось оземь. Кирпичные, высокие стены покачнулись, пошли трещинами. Рун вдруг ощутил, как его с ног до головы накрывает неприкрытая паника. Единственное, чего ему хотелось — это бежать, прятаться, укрываться. Отчаяние шептало ему, что отныне он не могучий чародей, Последний из Двадцати, несущий волю Шпиля, а лишь жалкий беспомощный жук под ногами титанов.
Грохот нарастал и приближался. Стены, крепкие, способные выдержать удар ядром усомнились в собственной прочности ровно в тот момент, когда в них вклинилась игральная кость.
Она была в три, а то и четыре раза больше самого чародея. Подпрыгивая на гранях, она крошила в ничто твёрдость кирпича, прокладывая незримый путь. Рун поднял голову, но только ради того, чтобы увидеть, как взбешённой фурией дьяволица набросилась на Ска.
Перед глазами парня тут же вспыхнула цифра, разрешавшая пройти юному чародею пять клеток.
Кто говорил, что нельзя ходить сквозь стены?
Не теряя времени даром, Рун метнулся в пролом. Словно заведённая, белая кость всё ещё кружилась на одном месте, норовя выдать следующую карту опасности.
Потом, говорил Рун, потом! Стрелой он пролетел два малых зала насквозь. Былой страх всё еще жаждал взять над ним верх, грозил, что он загонит самого себя в очередной тупик — и что тогда делать? Старый же Мяхар настаивал на том, что можно было бы остановиться на мгновение, перевести дух и хоть краем глаза увидеть, как борются друг с дружкой две горы. В конце концов, когда он ещё такое увидит?
Рун не слушал никого. Третья зала оказалась просторной, почти огромной.
И уже занятой. Горбатый и рогатый бросили на него удивлённый взгляд — по их широко разинутым ртам можно было понять, что Руна тут ждали меньше всего. Их бесовьи морды через мгновение озарили ухмылки: может, они и не ждали подобной встречи, но уж точно были к ней готовы.
Рун сделал пару шагов им навстречу, встал в стойку. Ноги на ширину плеч, сердито бурчал мастер Рубера. За рукоять держи обоими руками, без щита дерёшься, дубина! Кабанис бы на тебе ездил, подойди ближе к стене, чтобы они не могли зайти тебе за спину!
Рун не огрызался на голос в своей голове, исполнял.
В руках придорожных бесов мелькнули нож и карты. Горбатый тасовал пресловутую, треклятую, обрекшую юного чародея на эту злосчастную игру колоду.
Горбач лишь вскинул руку — Рун вовремя отскочил в сторону. Ему казалось, он воочию видел, как бешено вращаясь воздух вспорола брошенная карта. Задрожала, воткнувшись в каменную стену — парень не видел, слышал.