Последний континент
Шрифт:
Но все это было давно. Теперь даже самые влиятельные телекомментаторы и независимые члены Конгресса - их осталось только семеро - не могли бы назвать их так даже в шутку. Это было слишком опасно.
С годами Кастриль стал жестче, а Тимон мягче. Достигнув политической власти, Кастриль перестал интересоваться идеями и теориями. Он жаждал власти и получил ее. Но ему необходима была моральная цельность и безупречная репутация, которых добился Тимон Харланд, не думая о них, в то самое время, когда Кастриль добивался власти, полной и безраздельной.
И вот неискушенный в политике Тимон превратился в символ власти, а Кастриль, вечно окруженный палачами
Все дело было в том, что в юности Тимон слишком много думал и мало чувствовал. Его наивность не знала предела. Он верил всем и каждому, а больше всех своему другу Кастрилю. Если тот заявлял с подобающей печалью, что очередной товарищ оказался предателем, замышлявшим преступление против государства, Харланд огорчался и с грустью думал о потерях, неизбежных в политике.
Харланд был наивен до глупости, и Кастриль довел свое коварство до совершенства. Он изолировал своего бывшего друга, окружив его шпионами. Сначала изоляция была незаметной, и долгие годы президент не подозревал, что к нему не допускают его старых товарищей. Если он устраивал прием и приглашал на него кого-нибудь, кто считался Кастрилем нежелательным, то получал вежливый отказ и извинение, или приглашенный ссылался на болезнь, а иногда такого человека подстерегал несчастный случай. В случаях, когда ему надо было позвонить кому-нибудь из политически неблагонадежных, того невозможно было застать дома, или телефон оказывался испорченным, или собеседник был вынужден говорить с президентом под диктовку клевретов первого секретаря.
Согласно конституции, все члены конгресса могли потребовать аудиенции у президента по вопросам чрезвычайной важности. Два независимых конгрессмена воспользовались этой привилегией и попытались предупредить Харланда о том, чем занимается Кастриль. Это было еще в то время, когда президент верил Первому секретарю. Оба конгрессмена погибли. Не сразу, через неделю или две, конечно, и совершенно случайно. Урок был усвоен всеми, кроме президента.
Долгое время президент Харланд верил, что агенты тайной полиции, окружавшие его, занимаются только охраной его от всевозможных сумасшедших, любопытных и назойливых сограждан. Но теперь-то он знал, что тайная полиция выступала в роли его тюремщиков. Они следили за каждым его шагом, за каждым человеком, с которым он обменивался хотя бы словом, контролировали каждое его появление на публике. Они составляли элиту службы безопасности, подчиненной Гондомару Кастрилю, единственной задачей которой было непрерывное наблюдение за единственным свободным политическим заключенным республики, ее президентом.
Тимон Харланд никогда не интересовался женщинами и не был женат. Теперь он жалел об этом, ведь жена могла бы однажды, в тиши спальни, открыть ему глаза на то, что происходит на планете. Но случилось так, что именно в своей спальне президенту Харланду впервые открылась истина, когда он держал на руках умирающего от ран человека и слушал, что тот говорил слабеющим голосом, в то время, как семеро других мятежников своей жизнью заплатили за эти драгоценные несколько минут.
Когда сотрудники службы безопасности ворвались, наконец, в комнату, они обнаружили мертвое тело, распростертое на полу, и президента в полубессознательном состоянии. Ему еще хватило сил солгать, что нападавший не успел ничего сказать
После "попытки покушения" Кастриль приказал удвоить президентскую охрану. И тогда же президент Харланд пришел к выводу, что его долг уничтожить Гондомара Кастриля, в прошлом его друга, а ныне Первого секретаря ванеистской партии.
Он не мог уничтожить его политическими средствами, ибо Гондомар был слишком хитер и ловок. Оставался только один путь, путь физического уничтожения. Мысль об этом называла у Тимона тошноту. Ему всегда претило все грубое и вещественное. Возможно, именно поэтому он и пал жертвой обмана и был так долго игрушкой в руках деспота.
К днищу третьего ящика письменного стола президента липкой лентой был прикреплен миниатюрный лазерный пистолет. Тимону Харланду потребовалось немало времени и изобретательности, чтобы пронести его во дворец. Каждый раз при входе в кабинет его подвергали электронному просвечиванию на случай, как заверил его Кастриль, если кто-нибудь попытается скрыть в его одежде подслушивающее устройство. Но к тому времени Харланд уже знал, что проверяют прежде всего его самого. Кастриль обладал правом беспрепятственно входить в кабинет президента, и он всегда приходил вооруженным. Харланд часто думал, что если бы Кастриль задумал инсценировать его "самоубийство", лучшим местом для этого был бы его кабинет.
Уже давно президент заметил, что зона действия просвечивающего устройства кончается на уровне его лодыжек. И вот президент Харланд стал приходить на работу в своих самых больших ботинках, в носках которых были спрятаны части лазерного пистолета. На это потребовалось несколько дней, после чего Харланд охромел на обе ноги.
Собрать пистолет было несложно, оставалось только проверить, хватит ли у него храбрости воспользоваться им.
Президент взглянул на настольные часы. Первый секретарь должен был появиться через несколько минут. Харланд осторожно выдвинул четвертый ящик стола, пошарил рукой под днищем и извлек инструмент правосудия. Пистолет скользнул к нему в карман. Он был таким миниатюрным, что карман даже не оттопырился.
Он снова посмотрел в окно. На этот раз его глаза остановились на огромной колонне Вани, которая стояла на главной площади столицы.
Когда-то Тимон Харланд много занимался историей Томаса Вани. Он выяснил, что тот никогда не был политическим деятелем, а просто боролся за равные права для людей своей расы. Его настоящее имя было Томас Малвани, а прадед его эмигрировал в Америку из небольшой европейской страны под названием Ирландия. Харланд узнал, что у Малвани не было ни образования, ни особых талантов, он был известен как страстный проповедник с выразительным голосом и великолепной внешностью. Речи писали для него члены экстремистской партии негров, которые называли себя сильными людьми. Вероятно, они же и убили Малвани, чтобы воспользоваться его смертью и перенести свою войну с белой расой в глубины космоса.
За две тысячи лет история переписывалась множество раз. Раньше утверждалось, что Вани, негра, застрелили во время выступления, позднее стали считать, что его распяли на деревянном кресте белые люди, называвшие себя странным именем "клукс".
Рассматривая гигантскую фигуру, которая венчала колонну на площади и символизировала несгибаемую гордость, Харланд думал о том, как непостоянна истина.
До него донеслось негромкое гудение. Он достал из кармана крошечный приемник и нажал на кнопку.