Последний корабль в Бессмертные земли
Шрифт:
«Она каждый раз переживает, когда меняются передние зубы» — Ильвас ухмыльнулся. — «Месяц не улыбается, пока дырка»
Гость посерьёзнел, согнав с лица улыбку.
«Ну, раз с ходу зашёл такой разговор… Собственно, это главная тема сегодняшней нашей беседы… Скажи, Ильве, отчего женщины эльдар рожают так мало?»
Хозяйка дома тоже стала серьёзной.
«Разве мало? У меня двенадцать детей»
«За столько лет. Не лет, собственно — веков»
«Скажи, Илуватар…» — вступил в беседу Ильвас. — «А как часто рожают бессмертные Валары?»
Гость размышлял долго, очень долго.
«Действительно… Мне нужно было подумать об этом самому»
«Каждый ребёнок — часть нашей души, хотим мы этого или нет. Душу же нельзя делить бесконечно. Разумное существо не рыба, мечущая тысячи икринок»
«Вы правы, оба. А я не прав. Двенадцать детей, далеко не каждой женщине хомо удаётся за свою жизнь родить столько. Тем более вырастить. Просто ваша жизнь исчисляется многими столетиями, их же просто годами»
Валар поднял глаза на хозяев.
«Это проблема, Ильвас. Вы не сможете жить на этой земле вместе с хомо. Рано или поздно они вас вытеснят, просто задавят числом. Это пока вы на острове…»
«Мы уже думали об этом» — эльдар посмурнел. — «Но выхода не видим. Точнее, выход есть… но вам, Создателям, он не понравится»
Солнце озарило кончики гигантских рогов, вознесшихся над сонным городом, и они вспыхнули, будто зажжённые свечи. Вот огонь пополз ниже, охватывая позолоту пламенем начинающегося нового дня…
Верховный жрец вздохнул и воздел руки к небесам. Тотчас завыли трубы в толще зиккурата, и Валхал вновь усмехнулся. Хамхер совсем потерял чувство реальности. Ему мало того, что рога, ставшие украшением дворца, вознеслись выше вершины Пирамиды Солнца — он ещё и повелел возвещать начало нового дня при падении первого луча на эти самые рога… На рога, а не на Пирамиду. Может ли быть большее кощунство? Но и эту дурь Верховный жрец проглотил не моргнув. Он больше не спорил с ним, с Бесподобным и Могущественнейшим, и всё такое прочее. Похоже, хряк попросту упивается властью, абсолютной и неограниченной. Да, после того, как Хамхер сосредоточил в своём лице Верховного военачальника, Повелителя и вдобавок начальника тайной стражи, его власть стала абсолютной. Вероятно, если бы Повелитель не нуждался в огненных трубах, он уже присовокупил бы к своим титулам и звание Верховного жреца…
Солнечные лучи брызнули на вершину Пирамиды Солнца, и Валхал побрёл вниз, кутаясь в роскошное одеяние. Да, по утрам стало прохладно, хотя днём солнце ещё жарило почти по-летнему. Скоро, совсем скоро начнутся дожди, поначалу оживляя исстрадавшуюся от зноя землю и напаивая свежестью воздух. Потом дождь станет мелким и занудным, свежесть сменится промозглой сыростью, и наконец выпадет мокрый снег… Впрочем, снег в Гиамуре не держится, снег ложится надолго уже там, на севере, в горах. Вот в Архоне снег бывает гораздо реже. А в Сидомме, по рассказам, даже в разгар зимы можно ходить босиком, на радость тамошним нищим…
— Ванна готова, мой господин, — поклонился юноша-послушник, ожидавший Верховного жреца внизу.
— Приготовь парадные одежды, для визита во дворец.
— Носилки, мой господин?
— М-м… Нет, пожалуй. — Валхал глянул на гигантские золотые рога, хорошо видимые отсюда. — Обычную стражу. Пешком пройдусь… Киллиан не появлялся?
— Господин Киллиан ушёл, не дождавшись завтрака. — Прислужник сделал огорчённое лицо. — Совсем исхудал…
— Что делать, — вздохнул жрец. — Работы много. Очень много.
Действительно, варка огненного зелья отнимала у парня всё светлое время суток. К счастью, готовить порошок приходилось только при солнечном свете — огнём пользоваться было опасно — что спасало Киллиана от полного истощения, как нервного, так и физического. Компоненты для состава ему помогали готовить — углежоги приносили уже толчёный уголь, рабы при храме толкли в ступах серу и селитру… Однако саму варку и зернение приходилось делать Киллиану, используя специальные приспособления. Секрет огненного порошка нельзя доверять никому. Готовый порошок младшие жрецы-помощники упаковывали в мешки из холстины и складывали в самом сухом месте, какое только можно было найти — в самой Пирамиде Солнца, в верхних помещениях. Его накопилось уже довольно много, кстати. Если кто-нибудь вошёл бы с огнём… но туда никто с огнём не ходит.
Мраморная ванна курилась лёгким паром, источая благоухание роз, лепестки которых плавали на поверхности. Скинув одежду, Валхал погрузился в горячую воду, покряхтывая от наслаждения. Ванна — это была одна из немногих слабостей Верховного жреца. Нет, он не привлекал к этому делу ни слуг, ни тем более постельных мальчиков или девочек, как это повадились делать высшие сановники и богатые купцы. Просто полежать в горячей воде… чего ещё? К тому же не мешает думать…
Жрец усмехнулся. Да, подумать никогда не мешает, особенно сейчас. Повелитель не зря так спешит. Судя по всему, война начнётся ещё до зимнего солнцестояния. И не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, куда будет нанесён первый удар. Разумеется, на Архон. Потому как иначе его сожрёт Сидомма.
А что потом?
Огненный демон перестал быть тайной, ведомой лишь хранителям древних знаний, полученных от богов. А ведь этот рецепт — самый простой, и огненный порошок получается довольно слабый. Есть рецепты более сложные, производящие на свет гораздо более мощные зелья. Первый шаг сделан, остальные дадутся легче. Путь в бездну…
Валхал закрыл глаза, и перед внутренним взором встало видение — огненные взрывы обрушивают дома, куски раскромсанных трупов валяются среди горящих руин… Что ж, всё одно к одному. Человеку недалёкому видимо лишь очевидное, и всё происходящее они в простоте своей считают набором случайностей. Люди умные могут попробовать угадать сокрытое по деталям мозаики. Но видеть всю картину мироздания не дано даже наимудрейшим из людей. И потому будущее кажется тёмным.
Рога над Гиамурой, огненный порошок и происки Сидоммы — всё это части одного процесса. Исполняющегося пророчества.
Жрец усмехнулся вновь. Возможно, и хорошо, что некоторые из древних знаний ныне кажутся бессмысленными заклинаниями, бормотанием умалишённых.
«…Добывают его из мертвящего камня, вредоносного всему живому, и видом оно схоже с серебром, весом же с золотом. Серебряное золото следует разделить на спокойное и неистовое. Неистовое терпит себя самого до определённого предела, после чего восстаёт, и гнев его столь ужасен, что не сравнится с ним ни ярость лесного пожара, ни сила подземной стихии. Два полушария, оба близких к пределу терпения неистового металла, соединённые быстро, гневом своим способны убить и великий город, и великое войско…»