Последний корабль в Бессмертные земли
Шрифт:
— Ы! У! Ы! А!
Позеленевшие от времени бронзовые наконечники пронзали невидимого врага. Пока невидимого. Да, орки не имеют привычки ежедневно начищать до солнечного сияния своё оружие. Да, их топоры и копья бережно передают из поколения в поколение — это узконосые могут себе позволить тратить бронзу на горшки и никчемные безделушки. Орки затачивают только режущие кромки — для оружия этого достаточно. И оружия этого у народа орков скопилось не так уж мало, из-за той же трепетной бережливости. От изделий древних мастеров до совсем новых. Старый орк оскалился шире — есть, всё ещё есть среди народа орков мастера, умеющие работать с металлом. Их берегут. Они будут нужны, очень нужны, когда вся эта земля станет владениями орков.
— Ы! У! Ы! А!
Здесь, возле древнего святилища, одно из немногих мест, где никогда не бывает вездесущих узконосых. А те, кто всё-таки забредает на свою беду, становятся жареным мясом. Да, собирать орков со всех земель было дело трудным и опасным. Ночами, по звериным тропам и горным осыпям пробирались гонцы, с известием — каждый род должен отрядить к святилищу того, кто поведёт их в битву. Да, это было опасно, узконосые пощады не знают. Но это было необходимо. Они должны почувствовать и понять, ощутить вживую — орки не просто стайки изгоев, «говорящих животных», как презрительно говорят узконосые. Орки — народ, и народ великий. Пусть видят!
— Ы! У! Ы! А!
Топают о землю грязные пятки, покрытые толстой мозолью от ежедневного хождения по горам. Да, пятки узконосых много нежнее, и они защищают их опорками даже тогда, когда ходят по мягкой земле. Скоро, скоро орки увидят сверкание этих пяток. Да, узконосые бегают быстрее, зато воин орков может бежать хоть целый день. Уйти от гнева народа орков никому не удастся.
— Ы! У! Ы! А!
Грозно рокотал бубен, хищно скалились крепкие зубы. Вообще-то Танец Возмездия нельзя танцевать просто так. Но теперь уже нет никаких сомнений в исполнении пророчества. Совсем скором.
— Хха!
Бубен смолк, окончив танец. Старый орк обвёл глазами толпу воинов — никто не запыхался. Что такое танец для настоящего горного орка, способного целый день преследовать оленей по непролазным кручам?
Все ждали.
— Орки! — Голос старого шамана разнёсся над замершими в ожидании коренастыми фигурами, одетыми в оборванные шкуры. — Пришло известие — город узконосых у Озера Мёртвых пал! Пал, как и было предсказано, от медных труб! Пророчество сбывается. Осталось ждать совсем немного.
Шаман помолчал, набирая воздуха в лёгкие.
— Сейчас вы разойдётесь, и каждый вернётся к своим сородичам. И больше гонцов не будет, ибо все уже знают, что делать и куда идти, когда настанет тот день. Знайте — как только небо вспыхнет огнём, это знак. Конец времени узконосых и начало нашего времени. Спускайтесь с гор и вершите месть, о которой мечтали наши предки!
— Хха! — Единый слитный выдох тысячи глоток.
— Вот она, Гиамура.
Пираты разглядывали великий город, раскинувшийся перед ними — младший даже рот приоткрыл. Клоп усмехнулся. Действительно, для деревенского дурня, сбежавшего от гнева местного землевладельца, тут было немало поводов для раскрытия рта.
Высокие белокаменные стены и ещё более высокие башни, сработанные из плотно пригнанных известняковых глыб, скрывали большинство рядовых построек, только дворцы знати высовывали верхушки из-за зубцов. Разноцветная глазурованная черепица отблескивала на солнце, радуя глаз, и над всем этим высилась циклопическая Пирамида Солнца. Почти над всем — ибо выше всех в этом городе теперь возвышались чудовищные золотые рога, вознёсшиеся над Дворцом Повелителя, Величайшего и Могущественнейшего.
— Проходите, проходите, не задерживайтесь!
Поток людей и животных вливался в разверстый зев городских ворот, окованные позеленевшей медью зубья подъёмных решёток придавали вратам вид пасти какого-то невероятного чудовища. Сходство усиливал буро-красный гранит, которым был облицован пол воротной башни, и длинный язык подъёмного моста, перекинутого через ров с мутной водой.
Пройдя сквозь ворота, караван сам собой распался. Торговцы спешили каждый по своим делам, у каждого было тут намечено пристанище… Клоп, в свою очередь, свернул в неприметный проулок, хотя прямая широкая улица вела прямо к парадному входу в резиденцию Могущественнейшего — вон, даже отсюда виден блеск позолоты на воротах… Однако данный товар следовало передать заказчику как можно более скрытно. С гневом остроухих не шутят, тут начальник тайной службы Сидоммы полностью прав. И никакие стены-ворота не станут защитой…
Они кружили по запутанным улочкам Гиамуры не меньше часа, пока не вышли наконец к высокой глухой стене, с врезанной меж кустов граната низенькой калиткой, тускло блестевшей позеленевшей бронзой. Подойдя, Клоп постучал в дверцу рукоятью кинжала, гулкий звук нарушил сонный покой переулка. Не просто окована деревянная дверца, проскользнула у пирата мимолётная мысль — цельнолитая бронза тут…
— Чего тебе? — открылся «глазок».
— Здрав будь, почтенный страж, — приветливо улыбнулся Клоп. — Беги-ка к Бесподобному и Всемогущественнейшему, да скажи так: «Клоп принёс то, что ты желал».
— Ага, уже бегу. — Почтенный страж сладко зевнул, глазок закрылся. Клоп снова постучал.
— Ты ещё тут, ничтожный? — Снова открылся «глазок».
— Ты не понял меня, — ещё более ласково сообщил пират. — Прямо сейчас и только бегом, никак не шагом. Если мешают штаны, скинь на бегу. Стоять и раздумывать можешь, только если мешает голова.
— Копайте живее, не то придётся рыться в грязи!
Четверо землекопов вовсю работали заступами, только земля летела. Яма углублялась на глазах. Вырванный куст сиротливо лежал в стороне, задрав корни, будто пытаясь заслониться от безжалостных тварей, именующих себя людьми.
Туча нависала над головой, точно гигантский слиток свинца, ощутимо давя и пригибая к земле, и Гевар поймал себя на том, что втягивает голову в плечи. Вообще-то жрецы утверждают, что тучи небесные — просто пар, что-то сродни туману, курящемуся по утрам над болотом. Может, и так, однако глаза говорят совсем иное — вот-вот, сейчас, эта масса рухнет вниз и задавит…
Молния распорола брюхо облака, спустя пару мгновений донёсся раскат грома. Первые капли сочно шлёпнулись на иссохшую, пыльную землю, и тут же с небес обрушилась стена ливня.