Последний король венгров. В расцвете рыцарства. Спутанный моток
Шрифт:
— Ну, что скажете вы, милорд Эверингем? — спросил испанец.
— Прежде всего скажу, милорд, что моё предсказание оправдалось: таинственная колдунья не могла устоять против испанского коварства и откинула своё покрывало ради улыбки дона Мигуэля, маркиза де Суареса, посла его католического величества.
— Положим, я почти не видел её лица, — возразил испанец, делая вид, что не замечает насмешливого оттенка в голосе своего спутника. — В палатке было очень темно.
Наступило минутное молчание. Лорд Эверингем сидел задумавшись.
— Странное сходство! — тихо произнёс он. — Хотя, как
— Невесты герцога Уэссекского? — воскликнул испанец. — Не может быть!
— Нет, милорд, — твёрдо сказал Эверингем, — её нельзя теперь назвать невестой его светлости: они оба были ещё чуть ли не в колыбели, когда её отец помолвил их.
Маркиз молча поглаживал усы, а Эверингем не сводил с него испытующего, недоверчивого взора.
— Идёт слух, — начал наконец маркиз с кажущейся беззаботностью, — будто отец леди Урсулы, граф Труро, на смертном одре поклялся своей честью, что или она выйдет за герцога Уэссекского, как только он попросит её руки, или же поступит в монастырь. Я только повторяю дошедшие до меня слухи. Если я ошибаюсь, укажите мне, пожалуйста, ошибку, милорд. Я здесь чужой и ещё не имел чести встретиться с его светлостью.
— Его светлость вовсе не склонен к браку, — с нетерпением ответил Эверингем, — и ответ, данный графом Труро на смертном одре, не может никоим образом связать его. Поверьте мне, милорд, если только герцог Уэссекский женится, то его невестой будет не кто иной, как английская королева, — да хранит её Господь! — прибавил он, почтительно приподнимая шляпу одной рукой, а другой поднёс к губам стакан с вином и осушил одним залпом.
— Аминь! — отозвался дон Мигуэль прежним беззаботным тоном, также осушая свой стакан до дна. — Вот здесь-то мы и не сходимся во мнениях, милорд: его преосвященство кардинал Морено и я надеемся, что английская королева вступит в брак с нашим государем, испанским королём Филиппом [27] .
27
Филиппом II (1527—1598), вступившим в брак с Марией Тюдор в 1554 г. Филипп II, будучи самым выдающимся монархом того времени, имел сильное влияние на всю современную европейскую политику, и в особенности на английскую, в качестве жениха и супруга Марии Кровавой, а впоследствии претендента на руку Елизаветы Английской.
Эверингем хотел что-то возразить ему, но сдержался. Молодой англичанин только что начал усваивать верное понятие об испанской дипломатии, где враждебное отношение прикрывалось улыбками и ласковыми словами. Подобно многим истинным англичанам, Эверингем не хотел видеть свою королеву замужем за иностранцем. Мария, несмотря на то что мать её испанка, была англичанкой до мозга костей. Как настоящая Тюдор, она показала истинное мужество, когда противная партия задумала отнять у неё корону. Её верные подданные гордились ею, и многие из них поклялись, что только англичанин разделит с нею трон её предков.
Сознавая, что здесь не место вести политические разговоры, испанец некоторое время не прерывал наступившего молчания. Наконец, искренне желая переменить тему разговора, он встал и принялся равнодушно разглядывать проходивших мимо них посетителей.
— Кар-рамба! [28] — неожиданно вырвалось у него.
— В чём дело?
— Наши две маски! — прошептал испанец. — Что вы скажете, милорд, если мы со скучного поля политики перейдём на более приятные тропинки любовных интриг?
28
Чёрт возьми!
Не дожидаясь ответа товарища, пылкий южанин устремился в толпу, в которой его зоркий глаз уже заметил две закутанные фигуры, видимо, старавшиеся быть неузнанными. Эверингем последовал за ним.
Тем временем солнце уже село, очертания предметов утратили ясность, и, пока маркиз де Суарес и его друг пробирались сквозь толпу, обе таинственные фигуры совершенно исчезли из виду.
IV
Вскоре после их ухода перед палаткой Мирраб остановились две закутанные фигуры в масках. По-видимому, они очень спешили, так как едва переводили дух, и хотя весело смеялись, но были не на шутку испуганы.
— О, моя дорогая Маргарет, — прошептал из-под шёлковой маски женский голос, — я думала, что умру от страха.
— Как ты думаешь, нам удалось скрыться от них? — так же тихо отозвалась другая маска.
Первая, повыше ростом и, очевидно, всем руководившая, поднялась на цыпочки и стала внимательно присматриваться.
— Тсс!.. — прошептала она, невольно прижимая к себе свою спутницу. — Они там. Как они бегут! — И она вдруг разразилась совершенно детским смехом и захлопала в ладоши. — Я просто готова кричать от радости. Бегите, спешите, мои красавцы! Вам нас не догнать! Ха-ха-ха!
Смех её звучал не совсем естественно, так как она была страшно напугана; её спутница беспомощно прижалась к ней.
— Как ты можешь быть такой весёлой, Урсула? — воскликнула она сквозь слёзы. — Подумай, что будет, если герцогиня Линкольн узнает о наших приключениях... если и её величество...
— Успокойся, моя маленькая Маргарет! — стала утешать её подруга, продолжая смеяться. — Смотри, мы уже у цели своего путешествия: вот палатка колдуньи. Слушай, Маргарет, — прибавила она, нетерпеливо топая ногой, — не будь глупой гусыней и перестань наконец плакать. Право, я пошла бы одна, если бы знала, что ты такая трусиха.
— Урсула, — произнесла Маргарет, ободрённая уверенным тоном подруги, — ты не догадываешься, кто были эти кавалеры?
— Нет, — равнодушно ответила Урсула. — Думается мне, что один из них — маркиз де Суарес: я заметила, что на нём были чёрные шёлковые панталоны. Да что об этом толковать! Нечего терять время!.. Идём к колдунье!
После минутного колебания она решительно стала подниматься по лесенке, ведшей на подмостки.
— Ты пойдёшь со мною? — спросила она, оглядываясь на подругу.