Последний козырь
Шрифт:
– Когда мы вдвоем, зови меня Павел Алексеевич, – улыбнулся Наумов, делая вид, что не заметил, как резко осекся Саша.
Конечно, когда Саша обмолвился: „Наших в роте много“, то имел в виду не красноармейцев. Ведь их фамилии известны: на вечерних поверках зачитываются по отдельному списку. „Наши“ – это члены подпольной организации, – смекнул Павел. – Иначе и быть не могло. Трудно представить, чтобы кто-то из красноармейцев не попытался сколотить хотя бы маленькую боевую группу». Но он понимал, что спрашивать Сашу об этом рано. Просто надо передать ему план операции. Павел продумал его в деталях.
– Вот тебе ночной пропуск, возьми свои документы – и поехали. Ты будешь за ездового, в дороге договоримся. Да, как относится к солдатам командир рабочей роты капитан Верба?
– Зверь-человек. Ребята его люто ненавидят. А вот еще там фельдфебель. Так тот избивает до полусмерти или схватит за горло и душит, пока человек судорогой исходить не начнет, тогда только отпустит.
Капитан Верба встретил полковника на пирсе, у сходни разгружаемого парохода. Он, казалось, обрадовался появлению Наумова. На его безнадежно мрачном лице на мгновение появилось подобие улыбки.
– Завтра к вечеру выгрузку закончите? – спросил Наумов.
– Постараемся, господин полковник.
– То есть как – постараемся? По графику вы должны завтра к утру очистить трюмы.
– Я докладываю вам, господин полковник, не по графику, а по работе. Мы всегда опаздывали чуть ли не на сутки.
– Имейте в виду, завтра в двадцать три часа пароход уйдет. Выгрузку закончить без опозданий.
Под тяжестью людей с громоздкими ящиками сходни, сбитые из нескольких толстых досок, с поперечными планками и поручнями на деревянных стойках, ритмично прогибались, поскрипывали.
Подошел ординарец и четко спросил:
– Господин полковник, разрешите мне побывать в роте? Помогу укладывать штабеля, а заодно повидаюсь с сослуживцами.
Наумов кивнул ему и продолжал разговор с Вербой:
– Давайте, капитан, посмотрим, как лучше организовать работу. Наступают горячие дни. Мы ожидаем несколько эшелонов.
Они не спеша пошли вдоль пакгауза, наблюдая, как разгружают боеприпасы. А Саша подошел к солдатам, которые принимали ящики от грузчиков и укладывали их в штабеля.
– Давайте помогу, – предложил Саша, – а то в ординарцах совсем отвык от настоящей работы.
– Ну что ж, становись, – снисходительно согласился пожилой, болезненного вида, солдат.
Поработать, однако, ему не пришлось, так как рядом оказался Иван Иванович Шахов.
– Скажи, по нужде пошел, – сказал он идущему за ним солдату, как только увидел Гонту.
Они отошли в сторонку.
– Иван Иванович, завтра с двенадцати до часу ночи нужно взорвать склады оружия и боеприпасов на Угольной пристани.
Шахов остановился, не спеша вытащил кисет, оторвал клочок газеты и, лизнув его край, насыпал щепотку махорки.
– Взорвать, говоришь? – Привычным движением пальцев скрутил тугую цигарку, испытующе посмотрел на Сашу. Он ловко чиркнул куском плоского напильника по кресалу и, поймав сноп искр на конец закрутки, раскурил ее. – Ну, что ж, мы и сами уже подумывали об этом.
– Времени нет, Иван Иванович. Беляки перешли в наступление, и в ближайшие дни все это будет отправляться на фронт.
– Да-а, – протянул Шахов. – Коли такое тебе ведомо… Какая помощь требуется от нас?
– Нужна взрывчатка.
– Это несложно. Мы сегодня будем разгружать артиллерийские снаряды, гильзы и заряды к ним.
– Хорошо. Значит, нужно достать заряды на несколько взрывов.
– Дальше?
Саша передал Шахову бумаги с планом Угольной пристани.
– Здесь указаны места установки зарядов для взрывов и все другое, что нужно сделать.
– Добре! Ты подожди здесь. Я сейчас подменю этих новичков своими людьми. Поговоришь с хлопцами.
Саша благодарно улыбнулся и кивнул головой. Он обратил внимание, что Иван Иванович ни разу не поинтересовался, кто поставил перед ним такую сложную и опасную задачу. Уходя, он лишь спросил:
– Там знают о нашей подпольной группе?
– Нет. Если операция пройдет успешно, я доложу, кому мы помогаем, а может быть, и познакомлю с ними.
– Молодец, Шура. Только будь осторожнее и виду не подавай, а то у тебя все на лице написано.
Через некоторое время к штабелю подошел рядовой Грунин. Парень здоровый, розовощекий, весельчак и певун. Он когда-то был удалым буденновцем. В одном из боев осколок снаряда оторвал ему пальцы. После госпиталя вернулся на фронт и угодил в плен. Парень был подавлен этим. Шахов понял состояние солдата. И не один раз находил возможность побеседовать с ним с глазу на глаз. Постепенно Грунин смягчился, стал общительнее.
Саша Гонта стал помогать Грунину.
– Какая у тебя задача, Грунин?
– Как всегда, главная. Вот и дожили до настоящего дела…
– Погоди, не то будет, – расплылся в улыбке Саша.
– А мы очень переживали, когда тебя полковник увез, – сказал Грунин вдруг.
Солнце коснулось темно-синей глади моря, разбросав далеко по горизонту багровые отсветы. «Пора начинать», – решил Шахов и, подойдя к контролеру, сидящему у трапа, подал ему бирку, но не тем концом, каким положено.
– Тебе что, тыщу раз говорить одно и то же?! – зло прикрикнул контролер и незаметно покосился на стоящего рядом офицера. – Ну так я тебе не учту этого ящика в норму.
И вместо того чтобы вставить бирку в секцию «табурета», он положил ее рядом на пол.
– Ах ты, мать честная, – пробурчал Шахов. – Ты уж, брат, не взыщи. Едва волоку ноги.
Он пошел дальше. За ним потянулась цепочка солдат. И те, кому было положено, видели лежащую на полу возле «табурета» бирку и знали, это сигнал: «Приступить к заготовке зарядов».