Последний козырь
Шрифт:
Полковник Чапега откинул назад свой светло-пшеничный чуб и, уставившись прямо в глаза генерала, удивленно произнес:
– Убеждать? Существует, господин генерал, извечная формула воинских отношений: повеление (приказ) – исполнение – доклад.
– Да, но сначала надо подчинить, а затем уже повелевать. К этому, однако, никто из них сознанием своим не подготовлен.
– Правильно, ваше превосходительство, не подготовлены. Потому-то проявление жесткой субординации явится тем клином, который расколет прибывших на твердых сторонников идеи объединения разрозненных отрядов и ее противников. Мы будем знать, на кого можно рассчитывать.
Генералу не нравилось у этого молодого полковника все: и красивые бледно-зеленые глаза, и его николаевская бородка, и усы, а особенно коробила манера говорить с четкой интонацией повеления и снисходительности. Даже вопросы, поставленные им, звучали как требования. Фостикову не хотелось соглашаться, он ответил уклончиво:
– Клин бывает разный – толстый и тонкий, дубовый и березовый. Надо правильно поставить его, умело ударить, и не одним взмахом, а постепенно, целым рядом ударов.
– Разрешите возразить вам, ваше превосходительство. Генерал Гейман уже сформировал в станице Белореченской Свой штаб. Мне доподлинно известно, что он готовит план объединения всех отрядов Северного Кавказа под своим началом. Торопится с этим и генерал Евсюков. Его штаб дислоцируется в Майкопе. Поэтому надо сразу все поставить на свои места. Сделать это несложно. Я встречу всех обычным порядком, а вас – с почетным эскортом и парадом всего отряда. Таким образом, инициатива окажется в ваших руках.
«Ну и тип, – подумал генерал, – у него то предложение в форме указания, то указание в форме предложения. Как только будет закончено формирование, его надо убрать, и подальше».
– Вы, господин генерал, откроете совещание и предоставите мне слово для общей информации, – Чапега не счел нужным доложить содержание ее, – а затем осветите оперативную обстановку на Дону, Кубани и Северном Кавказе и дадите конкретные указания по объединению всех отрядов в одно формирование. Таково мое предложение.
– Вы, как я понял, уже теперь оказываетесь в роли начальника штаба вновь формируемой армии?
– Всякая новая идея должна иметь своих собственных, а значит, новых исполнителей, – со значением ответил Чапега и добавил: – Но честь сформировать и возглавить армию принадлежит вам, ваше превосходительство, а история фиксирует только основоположников и первооткрывателей.
– Хорошо. Я полагаюсь на вас, – согласился генерал.
…Пролетка генерала Фостикова выехала на гребень холма, с которого дорога скатывалась круто вниз к реке Уруп. Далеко на горизонте вздымались горы, темно-зеленые и коричневые тона которых были смягчены косой завесой солнечных лучей и сизоватой утренней дымкой. Вырвавшись из горных теснин и ущелий, весело извивалась река Уруп. И, будто провожая ее, тянулась от гор тонкая полоска буковых и грабовых рощ, голубовато-сизых кустарников. Долина была покрыта разноцветным ковром цветов и трав. Невдалеке, на западном берегу, виднелась вытянувшаяся вдоль реки станица Отрадная. Сквозь богатые кроны фруктовых деревьев виднелись только церковь да несколько больших зданий.
– Ну, вот, слава богу, доихалы, – пробурчал ездовой, натянул вожжи и, откинувшись назад, крикнул на коней: – Тпр-ру-у! Пид горой черти живуть, ямы копають тай ноги ломають. Тпру-ру-у!
Осторожно съехали по пыльной дороге в долину Урупа, повернули вверх по течению. Здесь, у изгиба реки, генерала Фостикова встретил почетный эскорт – сотня отборных казаков с пиками и трехцветными флажками у наконечников.
На улицах станицы толпились празднично одетые старики, женщины, дети. Они махали платками, папахами и цветами, но лица их выражали только любопытство, не более. На церковной площади замерли в конном строю эскадроны кавалеристов, пулеметчиков и артиллерийская батарея. Раздалась команда:
– Равня-айсь!.. Шашки вон, пики в руку. Слуша-ай!..
Духовой оркестр грянул «Встречный марш». Полковник Чапега подгарцевал к пролетке генерала Фостикова, остановившейся против центра строя, и доложил с соблюдением всех воинских ритуалов. Генерал поздоровался со строем и, отменив парад, распорядился пригласить весь командный состав на совещание.
Совещание было организовано в буковой роще на берегу Урупа. Здесь, под туго натянутым брезентовым тентом, были сколочены длинный стол и скамейки. Капитан Горбей – ближайший помощник Чапеги – прикрепил на классную доску, прибитую к двум вкопанным столбам, старую топографическую карту Северного Кавказа, масштабом десять верст в дюйме. Рядом стояла большая штабная палатка.
Полковник Чапега пригласил генералов на передние места, ближе к топографической карте, указывая каждому его место. Остальных усадил дальше, соблюдая субординацию. И хотя никто не знал, по какому праву он распоряжается, все, однако, выполняли его просьбы и указания. Когда уселись, Чапега подошел к генералу Евсюкову и, склонившись, прошептал:
– Будьте любезны, ваше превосходительство, по праву старшего среди присутствующих доложите генералу Фостикову о готовности совещания.
Евсюков внимательно посмотрел на полковника и, видимо, что-то хотел сказать, но, пошлепав губами, встал и с напускным достоинством оглядел присутствующих. Чапега тем временем направился к штабной палатке.
– Все как нельзя лучше, ваше превосходительство, – доложил он Фостикову. – Прошу вас.
Фостиков тщательно оправил мундир, небрежно перекрестился и, подняв голову, решительно произнес:
– Благослови, господи, на дела великие во имя возрождения многострадальной России.
У выхода стоял капитан Горбей – рослый, физически мощный офицер. Фостиков глянул в его огненно-черные глаза и подумал: «Боже мой, один взглядом озноб вызывает, а другой словно раскаленным шомполом полосует. Ну и пара подобралась».
Горбей услужливо откинул полу палатки и вышел следом.
– Вы свободны, – сказал ему Чапега.
– Слушаюсь, господин полковник.
Увидев Фостикова в сопровождении полковника Чапеги, генерал Евсюков скомандовал:
– Господа генералы, господа офицеры!
Все встали. Фостиков, упреждая доклад генерала Евсюкова, поднял руку и разрешил сесть.
Тем временем капитан Горбей прошел вдоль рощи за ее выступ, упирающийся в косогор. Там, в глубоком изгибе реки, стояла походная кухня, а рядом – искусно сделанные полевые очаги. Капитан проверил, как выполняются его указания, и направился обратно. У косогора он свернул и пошел по берегу реки до того дуба, от которого палатка располагалась в створе с навесом. Выйдя к ней с тыльной стороны, прислушался, а затем, осторожно приподняв полу, поднырнул в нее.