Последний козырь
Шрифт:
Елизавета Дмитриевна горестно покачала головой, губы ее дрогнули, глаза наполнились слезами.
– Не надо так изводить себя, Елизавета Дмитриевна. – Таня встала, подошла к генеральше и обняла ее за плечи.
– Да-да, конечно, милочка моя, не может же так продолжаться вечно… Лучше поиграйте нам немного.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
1
Военные самых разных мастей и рангов метались по коридорам управления, перехватывали на ходу нужных должностных лиц, толпились у дверей приемных и кабинетов. Не успел полковник Наумов закрыть за собой двери кабинета, как они тут же открылись, и на него, словно горный ветер, налетел знакомый уже интендант Терско-Астраханской бригады есаул Дариев.
– Агас цу, зыранг.[19] Ты меня выручил, я тебя не забыл. Помоги еще раз: автомобиль есть – бензина нет.
– Есаул Дариев? – вспомнил Павел Алексеевич. – Рад видеть вас. Садитесь.
– Понимаешь, конь движется на овсе, сене, траве… Автомобиль – только на бензине. Дай мне бензина, по-жалста. Хожу целый день, никто не дает. Один ты остался, вся надежда на тебя.
– Все, что угодно, только не бензин. Не обижайтесь, но чего не могу…
– Сволочи! Тыловые крысы!.. Стрелять вас, вешать!.. – вскочил Дариев, глаза его сверкали, голос клокотал.
– Успокойся, буйный мюрид, никто тут не виноват. Есть строгий приказ об экономии бензина. На фронте из-за его отсутствия стоят броневики, а в тылу гоняют автомобили за десятки верст, часто по личным делам. Это, если хотите, преступно.
Глаза кавказца зло сверкнули.
– За-ачем так говоришь? Я выполняю важное поручение генерала Улагая. – Он ударил рукой по полевой сумке. – Делаешь хорошее дело – не говори плохие слова.
– Генерала Улагая?.. – Наумов недоверчиво посмотрел на есаула: чего это он козыряет именем командующего Керченским укрепленным районом? – Разве ваша Терско-Астраханская бригада входит в состав его войск?
– За-ачем бригада? Генерал Улагай сказал: «Храбрый интендант – лучший адъютант. Беру тебя, Алим Дариев, к себе в адъютанты».
– Поздравляю вас, Алим… Как зовут вашего отца?
– А что? Ашах Дариев.
– …Алим Ашахович. Воевать под началом такого боевого генерала, как Улагай, – честь для любого офицера. Вы где остановились?
– За-ачем остановился? Ехать надо.
– Пойдемте-ка пока ко мне, выпьем за здоровье генерала Улагая, – предложил Наумов.
– С удовольствием. А бензин дашь? – с надеждой спросил Дариев.
– Дам, но об этом никто не должен знать. Завтра часов в пять утра прибывает транспорт с горюче-смазочными материалами, и я прикажу заправить ваш автомобиль. А сейчас пойдемте ко мне.
– Бузныг, полковник. Я твой мюрид, хцауштен.
– Обращение по званию никогда еще не сближало офицеров. Называйте меня Павлом Алексеевичем.
…В квартире Наумова царили полнейший порядок и чистота.
Между окон, выходящих в сторону крутого ската высоты, стоял комод с резной отделкой, слева – диван с высокой спинкой, посередине – стол, обставленный венскими стульями. Справа при входе – голландская печь, обитая черной жестью, дальше – дверь в комнату, которая служила Павлу Алексеевичу спальней.
– Располагайтесь, отдыхайте, словом, будьте как дома… Ко мне обычно никто не приходит.
Наумов открыл дверь и крикнул ординарца. Через мгновение Саша стоял, вытянувшись по стойке «смирно».
– Обед готов?
– И ужин тоже, ваше высокоблагородие. Надобно только разогреть.
– Пока дай нам по чарочке и что-нибудь закусить.
На столе появились две бутылки коньяка и несколько бутылок сухого вина. Затем они стали постепенно обрастать закусками. По тому, как посматривал Дариев на стол, Павел Алексеевич понял: тот голоден, как февральский волк.
– За приятную встречу при неприятных обстоятельствах, – сказал Наумов, поднимая стакан.
Дариев залпом выпил и с жадностью набросился на закуску. А когда Саша принес кастрюлю с борщом, он повел носом, глубоко втянул воздух и откровенно ослабил ремень.
Павел обратил внимание на то, что есаул даже за столом не расстается с полевой сумкой.
– Если у вас с собой документы – советую сдать до утра в нашу секретную часть.
– За-ачем, ничего секретного нет. Личное письмо начальника штаба генералу Улагаю.
После обеда, который оказался и ужином, Наумов пожелал есаулу приятного отдыха и, сославшись на неотложные дела, ушел в управление.
Было уже за полночь, когда Саша услышал легкий скрип калитки. Человек шел, не скрываясь, по выложенной кирпичом дорожке.
– Павел Алексеевич, я здесь, – шепотом позвал Саша.
– Что интересного?
– Как только вы ушли, есаул проверил, есть ли перекрытие между ящиками комода, и замкнул полевую сумку во втором сверху ящике. Потом он долго сидел, пил, пел песни, а когда коньяк кончился, лег спать.
«А почему бы не ознакомиться с содержанием письма генерала Шатилова командующему Керченским укрепрайоном? – подумал Наумов. – Есаул сказал, что ничего секретного нет. Но разве значение документа определяется только степенью секретности? Все, что возможно знать, нужно знать».
– Саша, – тихо сказал Наумов, – пойди постой и послушай. Будет вставать – дашь знать.
Павел Алексеевич взял отвертку, снял сапоги и прошел в зал. Осторожно вынул верхний ящик, затем просунул отвертку между вторым ящиком и его перекрытием и приподнял это перекрытие так, чтобы стержень замка оказался ниже уровня гнезда. Ящик легко выдвинулся. Полевая сумка лежала сверху.
В летней кухне Наумов зажег лампу, вытащил из полевой сумки пакет и внимательно осмотрел его. Основания клапана были приклеены неплотно. Он взял карандаш, заостренным концом протолкнул в конверт и, медленно вращая, открыл его. В нем лежала оперативная карта. Наумов развернул ее – и ахнул. План десантной операции отряда особого назначения полковника Назарова на территорию Всевеликого войска Донского.
Группировка, боевой состав и предполагаемая высадка на Кривой косе западнее Таганрога, а также план боевых действий были разработаны с учетом возможного развертывания крупных сил.