Последний козырь
Шрифт:
– Полетишь на аэроплане «хэвиленд», летчик – граф Фрэмтон Ардэн.
– Почему – граф?
– В отряде, как ты сообщил, находится осваговец Шелкович. Нами установлено, что раньше, до ранения, он работал в авиации, а значит, знает всех летчиков «алой крови». Авиация ведь – это привилегия высокопоставленных: князь Голицын, граф Стенбок-Фермер, барон Унгерн-Штенберг, егермейстер царя Шателен и прочие. Нам некого послать из своих. Да и важнее другое – перед титулованными иностранцами они ведут себя, как премудрые пескари: «жил – дрожал, помирал – дрожал»… На самом деле Фрэмтон Ардэн никакой не граф. Он прибыл в Россию в составе сорок седьмого отряда королевских военно-воздушных сил Великобритании. Под Царицыном перешел на нашу сторону. Уже выполнял для нас серьезные задания.
Павел удовлетворенно кивнул:
– Когда вылет?
– На рассвете.
Гости ушли. Таня стала собирать посуду. По ее медлительным движениям и сосредоточенному взгляду Павел понял, что она догадывается о характере его разговора с Артамоновым. Он подошел и, взяв ее за плечи, ласково сказал:
– Мне, Танечка, предстоит непродолжительная поездка.
Таня пристально посмотрела на него.
– Нет-нет. Это просто служебная командировка.
– Когда?
– На рассвете нужно ехать.
– Как на рассвете?.. Тебе надо обязательно выспаться.
– Давай выпьем еще по рюмочке. Хочешь?
– А ты знаешь, Пашенька, хочу…
– Тогда – за нашу любовь, Танечка!
2
Крылья «хэвиленда» упруго вздрагивали под порывистым напором воздуха. Поднявшееся в зенит солнце залило морскую гладь синеватым маревом. Полковник Наумов приложил к глазам цейсовский бинокль и внимательно осмотрел Белосарайскую косу, провел взглядом по северному берегу Таганрогского залива, в сторону Мариуполя.
– До косы Кривой, мистер Ардэн, осталось немногим больше пятидесяти верст! – крикнул он летчику. – А вокруг тихо и спокойно.
Фрэмтон Ардэн повернулся:
– Вы следите за небом?
– Очень внимательно.
– Вы знаете, мистер Наумов, до рождественских праздников еще далеко, а я уже мечтаю о них. Потому что к этому времени надеюсь вернуться в свой Ипсвич. Это в графстве Суффолк, Восточная Англия. – Он снова чмокнул губами. – О-о, рождественский стол! Индейка рубленая с кэрри, фруктовый пудинг и… поцелуй моей юной Гуйнет Гендж.
– Это ваша жена? – участливо спросил Наумов.
– Гуйнет – моя невеста.
Разговаривая, Наумов посматривал по сторонам и неожиданно заметил слева беззвучную, неподвижную, будто приклеенную к синему полотну «стрекозу». Он поднял бинокль и в сдвоенном овале цейсовских линз «стрекоза» превратилась в аэроплан. Намерения его не вызывали сомнений. Павел наклонился к летчику и крикнул:
– Слева по курсу самолет! Идет нам наперерез.
– Какой самолет? – спокойно спросил Ардэн.
– «Ньюпор». Не лучше ли уйти от него?
– Избежать боя – это тоже вид боя, – летчик взял ручку управления на себя, одновременно регулируя секторы горючего и газа.
Однако более легкий «ньюпор» быстро сокращал расстояние. Наумов продернул пулеметную ленту в приемник ствольной коробки, повернул пулемет на турели в сторону цели и оттянул пластину гашетки. В тот же момент «ньюпор» нырнул влево вниз, а затем взмыл вверх вправо и дал очередь из пулемета. Ардэн сделал контрманевр, пули прошли мимо.
– Отличный парень! – крикнул летчик.
«Ньюпор» пошел на широкий вираж с крутым снижением, надеясь еще раз перехватить и атаковать «хэвиленд»…
Кривая коса поблескивала гладью лиманов и заливных лугов. По дороге от хутора на Ново-Николаевскую двигалась вереница подвод. Люди заметили воздушный бой. Кое-кто, чтобы быть подальше от греха, погнал коней под прикрытие камышанника, тянувшегося между станицей и балкой.
Самолеты, маневрируя и огрызаясь короткими очередями, пронеслись над виноградниками. Уходя от атак «ньюпора», «хэвиленд» начал круто снижаться. Наумов вцепился в ручки кабины, уперся ногами в переднюю стенку. Он понял, что Ардэн решил посадить самолет на прибрежную поляну. Теперь, когда «хэвиленд» сбавил скорость и перешел на горизонтальное планирование, Наумов расслабился и осмотрелся.
«Ньюпор» летел вдоль колонны белоказаков и сыпал на них гвозди с оперениями. Эти «стрелы» прошивали насквозь всадников и коней. На дороге раздались стоны, проклятия. Люди бросились в разные стороны. Сделав еще один боевой заход, самолет ушел в сторону моря.
Наумов наклонился к Ардэну и крикнул:
– Молодцы! Бой разыграли, как по нотам.
«Хэвиленд» коснулся земли, его подбросило, последовал новый удар, слабее. Затем он нервно пробежал по поляне, облегченно застрекотал и остановился. Из-за домов высыпали казаки. Они плотным кольцом обступили аэроплан.
Воздушный бой привлек внимание и полковника Назарова. Аэроплан с опознавательными знаками, похожими на трехцветное знамя Российской империи, появился здесь не случайно. И когда самолет пошел на посадку, а красный коршун, распластав вдоль дороги колонну войскового старшины Бударина, улетел в сторону моря, Назаров вскочил на коня и поскакал к берегу.
У самолета уже был Шелкович. Павел Алексеевич предъявил командиру отряда документы и представил летчика:
– Граф Фрэмтон Ардэн – блестящий летчик королевских военно-воздушных сил Великобритании.
Шелкович уставился на Ардэна и хотел что-то спросить, но Назаров отвлек его внимание, предложив осмотреть пробоины в корпусе и на крыльях самолета. Возбужденный Ардэн все еще говорил о перипетиях недавнего боя, Наумов переводил по-русски. Не закончив рассказа, летчик озабоченно посмотрел на небо.
– Мне пора лететь, мистер Наумов. Если вдруг испортится погода, я навсегда останусь здесь.
Павел Алексеевич согласился с ним и спросил, есть ли у командира отряда что-нибудь передать в Крым.