Последний Лель
Шрифт:
Но ни часового, ни караулки Иван Палыч не нашел, в том самом месте замахнулось на него из-за окопа бревно, застывши над головой, а в прогале, в окопном ходу торчала из снега нога в солдатском сапоге с широкой казенной подошвой и вверх каблуком, на котором весело горела подковка.
Иван Палыч скосился в немецкую сторону и, пригнувшись к земле, прошмыгнул через яму.
Больно заколотилось у Иван Палыча сердце.
Был человек — нет человека, легко тоже говорить да ставить похеры в чередовом листу! И то уж нарядный листок
Видно, что в этой части окопов был самый сильный обстрел, как будто и в самом деле мстил с того света злополучный немец, неживыми глазами из двинской воды разглядев, в каком месте Зайчик схоронился в землянку.
Вини не вини Зайчика, а случай для немцев был и в самом деле обидный!
Зато и накорежило за ночь: Иван Палыч то и дело пригибался, держась за фуражку, перегибая в прорывах, и даже в расплохе, после сапожка с веселой подковкой, проглядел Зайчиков блиндаж, — как раз в этом месте торчали, как ребра, обглоданные волками, столбы и подпорки окопной стены, и там и тут зияли глубокие впадины от разрывов, а колышки, на которых еще вчера густо висела перед окопом заградительная колючка на случай атаки, должно быть, убежали со страху, потому что духу от них никакого, косточки нигде не видно.
Только когда пробежал окопный прорыв и разогнулся, Иван Палыч заметил прошибку и обернулся: посредине прорыва стояла землянка, запорошенная снегом, как бы присела она еще ниже к земле и издали похожа была на могилу.
Иван Палыч плюнул и пополз обратно, носом тыкаясь в снег.
Главное — из-за чужого дела, а не ровен час, застрелют! Ну да как-никак командир!
Подобрался Иван Палыч под бугорок и сначала было рукой махнул: Зайчиков блиндаж скособочило в три погибели, слева он еще глубже подался в землю, а справа ему выворотило стену и накренило ее на блиндаж; от дверки только на петле щепка осталась, и сквозь заднюю стену в небольшой прогал, вырванный бомбой, мирно смотрит небо — синим недрогнущим глазом.
Просунул Иван Палыч голову и только мыкнул: Зайчик неподвижно лежал в углу, прислонившись к сбитой набок стене, стена вот-вот завалится, а с потолка уперлись в пол два переклада, из-за которых высунулась углом цементная плитка и выдавилась мясистая желтая глина.
Стол отбежал со средины к стене, видно ища у нее приюта, но она навалилась на него, и у стола под тяжестью перепутались ножки, а на походной койке развалился поперек большой комель от бревна, выскочивший, словно с испугу, из стенки.
— Ваше высоко! Ваше высоко! — зашептал Иван Палыч, не попадая зуб на зуб. — Живы аль нет?.. Миколай Митрич, родимый, слышите, что ль?..
Но Зайчик не шевельнулся. Разметалась под ним шинеленка, и один сапог по колено уже завалило сверху песком.
Подобрался Иван Палыч на локтях к лежащему Зайчику и тронул его за рукав, рука подалась, потянул ее Иван Палыч — теплая, слышно даже, как под кожей стучит кровь, перепуганная смертью, лицо бледное, только у мертвенных губ жалобно застыла тихая улыбка.
«А ведь жив! Жив! — радостно подумалось Иван Палычу. — Ей-богу, только половину мертвый! Скажу, голыми руками командира откопал!»
Подхватил Иван Палыч Зайчика одной рукой наперехват и, трудно дыша и обливаясь потом от усилия и страха, что вот теперь, в последнюю минуту, блиндаж и обвалится, стал пятиться к выходу. Зайчик покорно за ним подавался, чертя по полу головой и обдавая Иван Палыча тяжелым перегаром.
«Так бы пьяненький на тот свет и заявился, святых-то всех бы пересмешил, чудная душа, — думает Иван Палыч, учуяв этот душок, — вижу вчера, что нарезался через меру!»
Выкарабкался Иван Палыч на волю, уклал Зайчика под ноги и стал оттирать ему снегом виски и затылок. Зайчик чуть шевельнул рукой, приподнял ее, как будто падал и хотел в этом падении ухватиться за штанину Иван Палыча, показалось, открыл красные набухшие веки и одну секунду поглядел на сапоги Иван Палыча непонимающими глазами, в которых еще не обсохли и тихо теплились вчерашние, совсем Иван Палычу непонятные слезы.
— Ваше высоко! Ваше высоко! — радостно вскрикнул Иван Палыч, но Зайчик только передохнул и снова крепко зажмурил глаза. — Отойдет авось… отойдет; первый снег, он лучше лекарства помогает, быть тебе, Иван Палыч, теперь кавалером!
Взвалил Иван Палыч Зайчика на плечо и, прикрываясь им на дурной случай от немецкой пули, во весь рост, не сгибаясь, пошел по окопу, откидывая перед собой чудную, ни на что не похожую тень.
Встало солнце: кругом горели снега!
1922–1923 гг.
Алексей Ганин
ЗАВТРА
Роман
Описание жизни деревни Загнетино, прошлой, настоящей и будущей
Часть I
I. Через болото
Несколько предварительных слов о Загнетинской вотчине и о нравах ее обитателей.
Кто встанет на середину чищенья Прохорова, увидит: по всей Загнетинской вотчине, с неизвестных времен, хлестнулась с востока на запад широкая просека. На востоке, где стрелкой теряется просека, горит в синеве золоченая маковка Дионисия Глушицкого «чудотворца», а на западе, тотчас за чищеньем Прохоровым, болото казенное, а еще дальше — зеленый пригорок; туда и лежит дорога загнетинских к дому.
Широко раскидались загнетинские угодья — леса, пустыри да болота; так широко — не окинешь и взглядом.
Вправо и влево от просеки — кусты да веселый кудрявый березник. Стоят кусты да березняк зеленой стеной, и никто не помнит, чтоб в этом угодье вырос березовый лес, как будто приказано кем: быть этому березнику вечно молодым мелколесьем. Даже поверье в народе такое, будто лес этот именно загражден «преподобным» от высокого росту, чтоб дальше виднелась монастырская золоченая маковка.