Последний наследник Триады. Том 2
Шрифт:
— А как справляются в таких случаях? — поднял я бровь. — Рискуя и проливая кровь. Посмотрите на состояние моего отряда и сделайте выводы. Каждый отдал всего себя на поле боя, чтобы вернуться героем. Но в ответ вы садите нас перед собой и начинаете искать подвох.
Еромин хлопнул по плечу Харитонова, успокаивая любопытного старикашку, и кивнул.
— Прошу прощения, вы правы, — заключил он. — Вы, оба, свободны. Спасибо за разговор.
Глупо было ожидать, что на этой фразе допрос закончится. Когда нас поселили в дорогой и престижный на вид номер, я чувствовал себя выжатым. Понимал, что члены старостата имеют право подозревать меня в чём-то незаконном. Хотя бы потому, что я когда-то был Громовым. Поэтому решил отпустить ситуацию и заняться собой.
Когда оказался в ванной комнате, глядел на себя в зеркало и морщился, видя в отражении худого уставшего парнишку с растрёпанными волосами, который за месяц в дозоре повзрослел года на три. В тумане не было зеркал, мы не знали, как влияют на нас дикие условия. И только сейчас стало ясно, что весь этот путь отпечатался на наших лицах надолго.
Оставив свой внешний вид, я наполнил ванную тёплой водой, прилёг на спину и раскинул руки. Не могу думать. Хочу закрыть глаза и погрузиться в состояние «дхъяна».
На следующий день подтвердилось, что на том разговоре наш Дозор не закончился. Нас не выпускали из Контрольного Пункта. Кормили, содержали и латали раны, но делали это с целью не вызвать нашего раздражения.
К вечеру в номер вернулись все остальные члены отряда. Выглядели живыми, но на этом всё. Сказать, что они готовы к бою, было нельзя.
А на следующее утро к нам вошёл Аристарх Оболенский. Столп попросил ребят отправиться по указаниям Дозорных, а сам расположился у моей кровати. По лицу мужчины было ясно, тот пришёл с добрыми намерениями и даже… сострадает мне.
— Ты прости, что так вышло, Кость, — с этого он начал разговор. — Это… действительно одна из ситуаций, над которой у меня нет никакого контроля. Твоя победа вызвала переполох, а этого уже достаточно, чтобы начать искать в тебе угрозу.
Я усмехнулся.
— Вместо благодарности я получаю эти бесконечные допросы. Сколько можно?
— Видишь ли, ситуация складывается так, что мы готовимся отдать эти территории врагу. Смертей становится всё больше, а наши силы далеко не безграничны, — осведомил он. — Император уже подписал документ, в котором приказывает отступить и покинуть эти земли. Все как на иголках. А тут ещё и неодарённый парнишка, который выполняет задание высшего ранга и всем своим успехом демонстративно макает в грязь лицами людей, которые потратили декады на работу в Дозоре.
— Меня это не волнует, — честно признался я.
— Понимаю, но, будь ты хотя бы одарённым студентом, который провёл в военизированном подразделении годы, обучился всему, чему можно, и отправился на задание высшего ранга, вопросов бы не возникло.
— Допустим, — я сдался. — Какие вопросы? Вам интересны мои мотивы? Если так, то ответ остаётся прежним. Я прибыл сюда уничтожить туман. На этом мои мотивы заканчиваются.
— Я тебе верю, Кость. Но посмотри на ситуацию со стороны тех, кто тебя не знает, — настаивал столп. — Изгнанный парень из княжеского рода Громовых, который славится своей деятельностью по перевозке контрабанды, проводит в академии всего два месяца. Встаёт на службу в Дозор и с отрядом из пяти новобранцев выполняет задание высшего ранга, которого не получал. Вся эта история дурно пахнет и заставляет думать, что у тебя слегка иные цели и мотивы. А я в этой истории играю роль человека, который тебе в этом помогает.
— Я ценю вашу помощь, — сдерживался я. — Но, увы, большего сказать не могу. Я не работаю на Громовых, как бы то ни выглядело. Если Старостату угодно, пусть отправят меня с проверенным отрядом.
Оболенский слегка помрачнел.
— Представляю лица опытных вояк, которыми будет руководить малолетний пацан.
— В таком случае, вам придётся поверить мне на слово. К тому же, вы отправили всех членов моего отряда на допрос. Вам лишь нужно послушать их, тогда все вопросы отпадут.
— Хорошо, я понял, — не унимался Оболенский. — В таком случае, разговор начну с другой стороны. Ты ведь помнишь ту ситуацию в поезде, где ты оказался в эпицентре событий? Так вот, есть люди, которые подали показания, в котором подозревают тебя во всех злодеяниях. Якобы для отвода глаз ты призвал тварей, уничтожил их и создал себе алиби. Теперь понимаешь, почему я так заносчив?
Я поморщился. Ублюдки.
— Это безумие. Есть люди, которые могут подтвердить, что я жертвовал жизнью ради спасения поезда. Надеюсь, это дело никто не стал рассматривать всерьёз?
— Не стал, но… Есть ещё кое-что. Пару дней назад на твою семью было организовано покушение, — осведомил он, приведя моё тело в лёгкую дрожь. — В районе, который ты приобрёл своей новой семье, развязалось кровавое сражение, где погибло много людей. И там были твари из тумана. Те же люди сообщили о том, что твари принадлежали тебе, но вышли из-под контроля.
В мыслях я занервничал. Поистине. Да, в глазах выражалось спокойствие, но в душе бурлила искренняя ненависть. Мой противник действует без каких-либо принципов. Это и злило. Я ощущал себя связанным.
— Есть погибшие?
— Твои близкие живы, — успокоил он. — Практически все в безопасности. Семья безродных потеряла лишь одного человека, и его имя Петров Пантелей Пантелеевич. Остальные были спасены, вот только цена спасения — жизни десятка профессиональных бойцов, работающих в тайной канцелярии.
Новость слегка успокоила. Обязательно поблагодарю господина Болконского за хорошо проделанную работу.
— Давайте говорить откровенно, — начал я. — Если я скажу всё, что вам нужно, вы сделаете так, чтобы я оказался в Московии завтра?
Оболенский поджал губы.
— Я постараюсь, Кость. Правда.
Сердце заколотило в груди. Состояние «дхъяна» разрывалось на части, высвобождая агрессию. Но я держался.
— Вам нужны секреты, так?
— Возможно, — пожал плечами Аристарх. — Важно понимать, как именно ты смог провернуть такое дело. И не использовал ли ты артефакты, которыми пользуются преступники, заключая тварей.
— Отлично. Я использую линии души, — отозвался я, стащив с себя футболку. — Техника, о которой в этом мире мало кому известно. И да, вашей технике далеко до моей. К тому же, я подчинил родовую «прану».
— Вот как, — задумчиво кивнул Оболенский, поняв, что наши линии разные по своей сути, хоть и похожи. — Это очень хорошо, Кость. Очень. Спасибо за искренность. Стоит тебе показать свои «линии души», как вопросы отпадут. Это сильно облегчит нам задачу.
— А теперь выполните мою просьбу. Будьте любезны.