Последний настоящий вампир
Шрифт:
Майкл был Древним. Последний из истинных вампиров. Дампиры были продуктом рождения. Единственный способ для дампира стать вампиром было слить из тела всю кровь и восполнить ее, взяв кровь из вены вампира. Из-за того, что он был отвязанным — его душа терялась в небытии, пока он не найдет свою половинку — у Майкла не было сил, чтобы обратить их. Возможно, он был не единственным, кто находился в состояние инерции.
Все вампиры были потомками одного существа. Как роща осиновых деревьев взаимосвязана, так кровь, что создала их, привязала их друг к другу. И было достаточно просто того, что древняя кровь текла по венам каждого дампира, чтобы присоединить их всех к Майклу. Судьба действительно
За эти два с половиной века вампиров всех истребили, классовое разделение ковенов дампиров настроило их друг против друга. Некоторые хотели, чтобы Майкл исчез с лица земли, а другие с нетерпением ждали его, чтобы подойти и всецело потребовать его в качестве своего лидера. Они жаждали дар, который он мог подарить им, укус, что превратит их из существ, живших между миром людей и миром вампиров, в существ, которыми они должны были быть.
Не будучи привязанным, он был бессилен что-либо для них сделать.
Собственная неистовая жажда Майкла была ничтожна по сравнению с этой коллективной массой дампиров поблизости. Многие из них были в клубе, наблюдая, ожидая, чтобы поделиться своей силой. Они увидели Спасителя, а Майкл видел себя не более, чем бездушным существом, которому суждено провалиться во времени в состояние вечной пустоты. Возможно, именно поэтому он держался в этом состоянии, близком к голодной смерти весь прошлый век, чтобы наказать себя за неумение спасти собратьев, когда Сортиари начали свои поиски и стали истреблять вампиров много веков назад.
– Привет. Меня послал Алекс. Не возражаете, если я присоединюсь?
Он поднял глаза и обнаружил женщину, глядящую на него сверху вниз, и вновь Майкл напомнил себе, почему он платил Алекс такую огромную зарплату. Он раскрыл ладонь в знак приветствия.
– Пожалуйста. Присаживайтесь.
Она обольстительно улыбнулась, и ее отбеленные зубы были ужасным дополнением к ее коллагеновым губам и неестественно большой груди. Зачем любой женщине хочется осквернять мягкие естественные изгибы, заменяя их чем-то несгибаемым и искусственным? Неважно. Сегодня он не хотел трахаться, просто покормится ею. И хотя внешний вид девицы мало распалял его жажду, запах ее крови обжигал ему глотку.
Надо выждать время. Если он не возьмет себя в руки, то разорвет женщине горло.
– Я могу купить тебе выпить?
– Это было меньшее, что он мог сделать. Ведь она собиралась накормить его.
– Шампанского?
– Разве не этого хотели люди в этих смехотворно дорогущих клубах? Он подал знак одной из официанток, которая обслуживала ВИП-зал, одетой соответствующим образом - в дьявольские рожки и длинный красный хвост, который, казалось, рос из спины на ее короткой черной юбке. Майкл полез в карман, извлек матовую черную кредитку из бумажника и протянул ее официантке.
– Принесите нам бутылку «Clos d’Ambonnay».
Официантка одобрительно улыбнулась и развернулась на каблуках, без сомнения, ликуя от чаевых, которые последуют за бутылкой шампанского стоимостью три с половиной тысячи долларов.
– Ой! Мой! Бог! – взвизгнула женщина, стоящая рядом с ним. Она вытянула руку, согнув запястье, будто он должен был поцеловать ее.
– Я всегда хотела его попробовать! Я - Жасмин, кстати.
Он посмотрел на ее руку, но не пошевелился, чтобы принять ее. Прелестно. Терпение Майкла было на исходе, как и его контроль. С каждой уходящей секундой жажда усиливалась. Не помогало, что человек теперь приклеилась к нему, как банный лист к заднице, и смехотворно терлась ненастоящей грудью о его руку так, что он предположил, что это должно быть возбуждающим. Она болтала, по крайней мере, двадцать минут, о том, о чем Майкл понятия не имел. Черт, сколько можно нести эту долбанную бутылку шампанского?
Она провела ладонью вверх по внутренней стороне его бедра, но не дошла до его члена, когда официантка появилась с шампанским. Наконец. Слава богам. Он подписал чек, добавив здоровенные чаевые за их обслуживание, прежде чем налил два бокала бледного пузырящегося напитка. Его спутница закатила глаза, когда пила, и издала низкий стон, который больше всего напоминал стенания.
Люди вроде нее были ярким примером того, как легко можно охотиться в городе. Также это было болезненным напоминанием о том, что у него не было причин — кроме садистских самоистязаний — для голодания. Когда Жасмин выпила и хихикнула, потом выпила еще, аромат ее крови подстегнул жажду Майкла. Вокруг себя он ощущал предвкушение дампиров, и он почти передумал пронзать горло женщины, просто для того, чтобы наказать их за нарушение его конфиденциальности. На кратчайшее мгновение он приветствовал боль, безумие и голод. Однако его инстинкт кормиться был сильнее воли к смерти. Майкл уткнулся носом женщине в горло и прошелся губами по ее яремной вене, заставив двойной набор клыков пульсировать в деснах.
– О да, детка, - простонала женщина, когда она наклонила голову, чтобы обнажить горло.
– Целуй меня.
С удовольствием. Майкл прижался губами к ее горлу, мягко посасывая, чтобы подготовить вену. Ее кожа на вкус была дешевыми духами и сильно пахла резким, химическим дымом. В мгновение ока клыки прокололи мягкую плоть, жертва растаяла в его объятиях, ее высокий, хныкающий стон был неслышен никому, кроме него, из-за басов музыки ди-джея. Она положила голову ему на плечо, и Майкл схватил ее за затылок, чтобы поддержать. Кровь, теплая и окрашенная чем-то инородным — каким-то наркотиком — прошла по его языку. Человеческие наркотики не имели никакого эффекта на него. Майкл закрыл глаза, когда он присоединился к своей добыче в блаженстве кормления.
Каждый глоток придавал сил; ее запах, ее вкус, ощущение послушного тела в его руках - все это обостряло его восприятие. Его сердце снова начало биться, его метаболизм начинал пробуждаться, когда живая кровь текла по его венам. Вокруг него воздух стал потрескивать от статического напряжения, будто надвигался сильный шторм, и он чувствовал полное облегчение от дампиров, которые разделили то, что он брал от этой женщины.
Вдруг, удар сокрушительного аромата, равного которому не было, вторгся в нос Майкла, и он так сильно дернулся от человеческого горла, что едва не разорвал ее плоть. В его мозгу завопил инстинкт самосохранения, слишком сильный, чтобы сопротивляться, но, если бы он не закрыл проколы на шее женщины, та бы истекла кровью за считанные секунды. Женщина привалилась к нему, и Майкл быстро прижал свой язык к ее горлу и заживил укус. Он положил ее в кабинке без особых раздумий о ее благополучии, будто его необъяснимо тянул запах крови, звал его так, как никогда прежде, за все века его существования.
Желание. Нужда. Голод. Вожделение. Похоть.
Примитивная, дикая эмоция взорвалась в нем, какой-то настолько глубокий и базовый инстинкт, что он не мог ему сопротивляться. Пустота, открывшаяся в нем после превращения, наполнилась до отказа, и Майкл потер грудь, будто изменение было физическим. Его мысли неслись, когда он пытался понять, что почувствовал, ощущение было таким инородным и шокирующим. Он так давно в последний раз кормился, возможно, это его бездействующее тело просто не привыкло к омоложению. Или, возможно, это чистая ярость ожидания дампиров сводила его с ума. Его мышцы напрягались с каждым шагом, будто десятилетия находились в спячке.