Последний проект
Шрифт:
— Я тебя понимаю.
— Итак, ты обещаешь мне, что останешься в фирме, кто бы ни стал партнером-управляющим?
Я был очень многим обязан Джилу. Перед Дайной у меня никаких особых обязательств не имелось.
— Да, Джил, останусь, — твердо сказал я.
— Спасибо, Саймон, — устало улыбнулся он.
Из «Девоншира» я сразу двинулся к Джону. Он жил в районе Саут Енд, в трехэтажном доме, втиснувшимся между салоном живописи и агентством по торговле недвижимостью. Геи почему-то предпочитали селиться именно в этой части города. Впрочем,
Джон, увидев меня, удивился, но в дом все же пригласил. Он сменил свой рабочий костюм на джинсы и свободную полотняную рубашку навыпуск. До этого мне всего лишь раз довелось побывать в его квартире. Выглядело жилище Джона очень мило, несмотря на то, что в нем явно присутствовало влияние минимализма. Простые деревянные полы, стеклянный стол, несколько симпатичных модерновых светильников и столь же модерновых ваз. Постеры, прославляющие научно-фантастические творения в области литературы и кинематографии (о большинстве этих шедевров я никогда не слышал) оживляли стены. Одна из стен была украшена громадным изображением тореадора. В комнате находился телевизор с гигантским экраном, а несколько полок были до отказа забиты видеокассетами. Я вглядывался в обстановку, но никаких признаков необычной сексуальной ориентации Джона не видел. Но экспертом в этом деле я не являлся и поэтому мог просто не заметить кодовых сигналов.
Мы присели, он предложил мне выпить пива, и я согласился. Открыв бутылку и для себя, Джон сказал:
— Ну и говенный же день выдался.
— Тебе так не понравилось пребывание в Лоуэлле?
— Если мне придется поехать туда еще раз, я просто спалю это место. Клянусь. Почему мы не позволяем компании умереть быстро и безболезненно? Вместо этого мы собираемся обратиться к главе одиннадцатой Закона о банкротстве, дабы защититься от кредиторов. Что касается меня, то я просто вручил бы ключи от фирмы банку-кредитору, чтобы тот бесплатно вручал одеяла с изображением черепашек ниндзя каждому ребенку, который решится открыть у них счет. — Сделав большой глоток пива, он спросил: — Итак, что привело тебя в наши края?
— Я хотел задать тебе пару вопросов, которые могут показаться слегка…нетактичными.
— О чем? — внезапно напрягшись спросил, Джон.
— Я недавно встречался с одним фотографом.
— Ну и что?
— Парень дал мне вот это.
Я передал ему конверт. Он открыл его, достал снимки, взглянул на них, его лицо окаменело и он закрыл глаза.
— Итак, чего же тебе от меня надо? — спросил Джон.
— Я хочу расспросить тебя о нём.
— К чему это?
— Мне надо выяснить, кто его убил.
— Я не знаю, кто это сделал.
Я вопросительно вкинул брови, а Джон погрузил лицо в ладони. Я молча наблюдал за ним. Наконец он поднял голову и произнес:
— Я его любил.
Я продолжал молчать.
— Вечером, накануне его смерти, мы поссорились. Последний раз я его видел в субботу утром, когда убегал в ярости. Теперь мне страшно жаль, что мы с ним расстались на такой ноте.
— Сочувствую.
— Это было ужасно, — продолжал Джон. — И самое страшное во всем этом деле, что я ни с кем не мог
— И из-за чего же вы поссорились? — как можно более мягко спросил я.
— Я встречался с другими мужчинами, а Фрэнку это не нравилось. Но эти встречи ровным счетом ничего не значили. Так… Просто случайные связи.
— Но разве сам Фрэнк не…
— Нет. Я был у него единственным любовником. Мне даже кажется, что он не видел в себе гея до тех пор, пока не встретился со мной. Фрэнк держал все это в страшной тайне. Я пытался убедить его быть более открытым, но он меня не слушал. Думаю, что Фрэнк испытывал острое чувство вины. Через это проходим мы все, и чем скорее от подобного чувства избавишься, тем лучше.
— И по этой причине рухнул его брак? — спросил я.
— Фрэнк осознал это значительно позже, а вначале он считал, что просто утратил сексуальное влечение к своей супруге. Правда и тогда он знал, что чем-то отличается от других, но считал себя асексуальным.
Я всё это не очень понял, но сказанное Джоном прекрасно объясняло тот стиль жизни, которому в течение пятнадцати лет следовал Фрэнк.
— Я сделал для него доброе дело, — просто сказал Джон, — заставил его осознать, кем он на самом деле является.
— У тебя есть какие-нибудь версии его убийства?
— Нет. Вначале мне казалось, что это мог быть ты, но в глубине души я не верил, что ты способен на подобные поступки.
— Копы считают, что Фрэнка прикончил я. Но они заблуждаются, и мне следует им это доказать. Теперь я вижу, что ты, как и я, не имеешь к преступлению никакого отношения.
Это было не совсем так. Я по-прежнему не знал, связан Джон с убийством или нет, но я должен был выразить ему свое доверие, чтобы он в свою очередь поверил мне.
— Но не пройти мимо одного простого факта — кто-то его убил, — продолжал я. — Мне известно, как много значил для тебя Фрэнк, и ты должен помочь мне найти убийцу.
Джон неуверенно покачал головой.
— В таком случае, ответь хотя бы на мои вопросы. Тебе это не повредит, а мне сможет помочь.
— О’кей, — с видимой неохотой согласился Джон.
— Что особенно беспокоило Фрэнка в последнее время перед гибелью?
— Множество вещей. А если быть точным, то он жил в постоянном напряжении. И не только в связи с работой. Это состояние стресса он переносил скверно.
— Что волновало его, кроме работы?
— Прежде всего — ты. С тебя все и началось.
— С меня?
— Да. Он был убежден, что у тебя роман с Дайной. Дело дошло до того, что он даже меня об этом спрашивал. Я ответил, что ничего не знаю, но все видели, что вы находитесь в замечательных отношениях и очень много работаете вместе.
— Да, своими подозрениями он меня сильно допек, — сказал я. — Должен сказать, что в своем недоверии ко мне он явно перехватил через край.
— Мне тоже так показалось. Но ты же знаешь, как Фрэнк боготворит Лайзу. Я думаю, что его страшно пугало то, что его дочь может оказаться в том же положении, в котором оказался он.