Последний ранг. Том 2
Шрифт:
— А ты не думал завести семью?
Я уставился на него.
— Не понял… э-э… к чему это, господин Чекалин?
— К тому, что нам бы не помешал ещё один сидарх в будущем. Я был лишь наслышан, насколько эти маги сильны, но теперь вижу, что старые книги даже приуменьшали силу сидархов. Ты один стоишь целой армии. Сидархи всегда служили отечеству, как сильнейшие воины. А если бы у тебя родился ребёнок, то он бы тоже…
— Не факт, что он будет сидархом, — ответил я, покачав головой.
— Зато я знаю, что сидархи наделены способностью контролировать зачатие. Их дети всегда
Я снова его перебил:
— Пока Путь Сидарха не признан официально легальным. Я стал исключением только из-за того, что нужен стране. Всё может быстро поменяться.
Генерал вздохнул, откинувшись в кресле.
— Твои опасения понятны. Особенно после того, что произошло с твоими родителями и… вообще с сидархами.
— Вот именно, — кивнул я. — Возможно, как только я закрою последнюю червоточину, то буду уже не нужен, и вы снова объявите сидархов вне закона.
Чекалин примирительно выставил ладонь.
— Погоди, Алексей… не надо нагнетать. Я всего лишь задал вопрос и услышал ответ. И даю тебе слово, что пока ты помогаешь нам и не переходишь на сторону врага, ты — наша надежда.
— Хорошо, что вы это цените. Вы один из немногих действительно видите, насколько я стараюсь, чтобы помочь империи. И в связи с этим у меня есть вопрос.
— Какой же? — насторожился Чекалин, не ожидая ничего хорошего.
Я же наконец озвучил мысль, которая вертелась у меня в сознании уже давненько.
— Особняк на Белом озере, генерал. Он когда-то принадлежал Коэд-Дину. До последних событий в нём проживала семья бывшего вице-губернатора Стрелецкого. После его ареста дворец отошёл государству и был выставлен на продажу. Цена серьёзная. Так вот, не могли бы вы помочь мне получить скидку? Скажем пятьдесят процентов. Раз я так нужен своей стране, то власть имущим ничего не стоит сделать для меня скидку на покупку дома, вы так не думаете? Это будет наградой за мои старания и риски собственной жизнью.
Чекалин хмыкнул и задумался.
По его лицу было видно, что он совсем не против такого развития событий. Генерал отлично понимал, что я действительно прошу немного за постоянный риск собственной шкурой при закрытии червоточин. Власти могли бы вообще отдать этот особняк бесплатно, но мне не нужен был настолько барский жест. Я принципиально просил лишь скидку.
— Конечно, Алексей. Я поговорю с нужными людьми, — пообещал Чекалин.
— Спасибо, — кивнул я. — И не забудьте разобраться с тем, что мой бой попал на камеры журналистов. Ждите последствий от средств массовой информации.
— Да уж, журналисты и паника всегда появляются вместе. А между тем угроза миру не исчезла, и дело не только в червоточинах, Алексей, ты это знаешь.
Да, я знал это, как никто другой.
Мало того, что существовали червоточины. Была куда более серьёзная угроза — тёмный эфир истончал границу на нулевом меридиане, и тут моей силы сидарха четвёртого ранга было мало. Ничтожно мало.
О секрете тёмного эфира мне мог рассказать только тот, кто его создал.
Волот.
А к Волоту могла привести его послушница. Она была моей надеждой, и я никогда о ней не забывал. К тому же, меня ждала очередная встреча с Анастасией, поэтому как только я попрощался с Чекалиным и покинул базу, то отправился к ней в галерею и провёл весь вечер в Хрустальном Журавле. На следующий вечер — тоже. И на следующий.
Я постоянно держал её рядом, не переставал сближаться с девушкой в перерывах между закрытием червоточин, тренировками с Лавром и встречами с вейгой Азель.
Кстати, вейга порой видела мою соседку, когда та заходила в гости. Азель пряталась в шкафу, а после ухода Анастасии, появлялась снова, и в эти моменты её лицо становилось злым.
— Если бы не приказ начальства, то я бы с тобой возиться не стала, понял? — заявила она однажды. — С моей помощью ты уже научился неплохо сопротивляться тёмному эфиру, но он всё равно для тебя опасен. Но вместо того, чтобы посвятить свободное время тренировкам с тёмным эфиром, ты тратишь его на обхаживание очередной некромантки. У тебя на них пунктик, Бринер? А та синеволосая ведьма в курсе, что ты за её спиной ублажаешь другую любительницу мертвечины?
— Не твоё дело, кого я ублажаю, — бросил я, поднимаясь с её коврика для йоги и разминая затёкшее тело. — Твоя задача — научить меня сопротивляться тёмному эфиру, а не читать мне нотации.
Она внезапно разозлилась и швырнула в меня метёлку для пыли.
— Все вы, мужики — кобели! По обе стороны Земли! Вот вернётся Виринея, и я ей расскажу о твоих похождениях! Так и знай! И вообще, я с тобой ещё не закончила, куда собрался? Верни свою задницу на коврик!
Мы занимались с ней сопротивлением тёмному эфиру дважды в неделю, по субботам и вторникам, но порой Азель являлась ко мне внезапно, то в среду, то в пятницу, то в любой другой день, будто проверяя, не натворил ли я своих «кобелиных» дел.
— Я блюду, понял? Блюду за тобой, засранец! Так что не расслабляйся! — заявляла Азель, щурила тёмные глаза и угрожала мне метёлкой (то есть пипидастром, конечно же). — Если по телевизору про тебя трезвонят без умолку, что ты спасатель маленьких детишек и убиватель монстров, то это не значит, что ты можешь перетрахать всех соседок! Так и знай, кобель!
Она была уверена, что со своей рыжей соседкой я не просто любезничаю, но и сплю.
Что же до самой соседки, то никакого интима между нами не было, но она всё больше расслаблялась в моём присутствии. Каждый раз Анастасия Баженова чувствовала, что жемчужина на моей шее становится всё более насыщенной, и догадывалась, что это значит.
Источники привязали её ко мне не хуже аркана.
Она понимала, что чем больше источников я добуду, тем лакомее будет трофей для её босса и для неё самой. Единственное, что её порой напрягало, так это то, что журналисты опять начали говорить о моей «избранности».
Этот информационный взрыв случился как раз после того боя в городке Панарске.
Всю страну облетели фотографии и видеокадры того, как я вручаю спасённого ребёнка матери. Вид у меня там был, прямо скажем, очень пафосный — будто специально позировал: весь в крови монстров, с гербом империи на нашивках, с суровой физиономией — ни дать, ни взять, спаситель человечества.