Последний рыцарь
Шрифт:
– Да, потому что людей, с которыми он проводит службу, пока они умирают, действительно заботит, кого он трахает в свободное время.
– Я только что надавил на больное ?
– спросил Лэнс.
– Я католичка, - ответила Нора.
– Для меня вся церковь - больное место. Но, к сведению, он не трахает кучу девушек в БДСМ-клубах. Он садист, который играет с мазохистами, но ни с кем из них не занимается сексом.
– Ни с кем?
– Ну… - ответила она.
– С одним.
– Разве это не против правил церкви или что-то в роде того?
– Разве не против правил морфлота
– Против.
– Ты служил с одним из них?
– С несколькими.
– Они были плохими морпехами ?
– Нет. Они были отличными морпехами и благородными людьми.
– Ты не сдал их высшим чинам?
– Я вижу, к чему вы клоните. Я не католик. Меня не волнует, кого он трахает , пока это легально и по обоюдному согласию.
– И никого не должно. Он лучший мужчина на земле. У него должна быть возможность спать с кем он захочет, жениться, завести детей, если захочет их…
– Вы любите детей?
– спросил он.
– Если только чуть-чуть, - ответила она.
– А что?
– Просто так, - ответил Лэнс , и она заметила странную ноту в его голосе.
– Так что у вас на повестке дня?
Нора поняла, что он пытался сменить тему. И позволила ему.
– На повестке - пытаться не злить клиентов. Встречаюсь с очень важными и богатыми людьми.
– Кингсли рассказал мне.
– Да, и им нравится их конфиденциальность. Они не будут рады присутствию какого-то мужчины, которого они никогда не встречали или не слышали о нем. Позволь мне говорить. А ты будешь молчать.
– Мои губы запечатаны, Госпожа… то есть, Нора.
– Так-то лучше.
– Благодарю. Кто на очереди?
– спросил Лэнс , и они повернули в жилой район.
– Первый на сегодня уважаемый судья Мелвин П. Боллинген.
– Судья?
– Шестьдесят два года. Фут-фетишист. Такой очаровашка. Похож на волшебника в своей мантии.
– Где вы встречаетесь с Гендальфом ?
– В его доме. Каждую субботу в полдень. Постоянные встречи. Не буквально. Я сижу, а он играет с моими ногами.
– Что это за судья? На пенсии, наверное?
Нора свернула на улицу судьи.
– Нет. Все еще работает. Он какая-то крутая шишка по бракоразводным процессам.
– Бракоразводным процессам?
– Лэнс повторил слова с неким интересом.
– Он…
– Попридержи-ка эту мысль. Я должна бежать, - ответила она, припарковываясь у тротуара в двух зданиях от дома из коричневого камня. Сатерлин начала открывать дверь машины, но Лэнс схватил ее за руку.
– Погодите. Вы не можете идти без меня. Мне платят не за сидение в машине.
– Лэнс… послушай меня. У меня пугающие клиенты, а есть безобидные клиенты. Судья Б. один из безобидных. Новорожденные котята больше пугают, чем он. Со мной все будет хорошо.
– Мне все равно. Я делаю свою работу, а моя работа - стоять на страже вашей безопасности.
– Я слишком тороплюсь, чтобы спорить с тобой или шутить о «стоянии». Пойдем. Ты можешь поболтать с миссис Б., пока я буду работать.
– Нора поспешила к парадной двери, Лэнс следовал за ней.
– Тогда хорошо, - ответил Лэнс , и Нора позвонила в звонок.
– Стойте… миссис Б.?
Дверь открылась
– Привет, миссис Б. Простите за опоздание. Тяжелые выходные.
– Все хорошо, дорогая, - ответила она.
– Мы сегодня ничем особенным не занимались. Кто твой друг?
– Это Лэнс. Будьте с ним любезны. Он ветеран, - ответила она странным шепотом, и миссис Б. одобрительно посмотрела на Лэнса.
– Сегодня он моя нянька. Вы не против присмотреть за ним, пока я буду наверху с судьей?
– В каких войсках служили, юноша?
– миссис Б. спросила Лэнса.
– Морпех , мэм.
– Ох, он назвал меня мэм , - миссис Б. обратилась к Норе.
– Он уже мне нравится. Он может мне помогать с печеньем в любой день.
Нора шлепнула Лэнса по руке: - Иди с миссис Б., Морячок. Печенье само себя не испечет.
Прежде чем Лэнс успел возразить, Нора поднялась по лестнице в гостевую спальню, где они с судьеё всегда играли. Миссис Б., его жена уже сорок лет, была одной из понимающих. Она была объектом его фут-фетишизма с момента их свадьбы. Она едва ли могла жаловаться на еженедельное потирание о ступни, даже если он кончал на ее лодыжки. Не зная ничего другого, девственная невеста предположила, что это все, что мужья любили делать, находясь наедине с женой. И, казалось, это работало, так как у них было четверо детей и девять внуков, и они по-прежнему любили друг друга. Однако за последние несколько лет у миссис Б. появились шишки на пальцах и артрит, и она возненавидела прикосновения к своим изнывающим ногам. Нанять Нору было идеей миссис Б., а не судьи, хотя достопочтенный Мелвин П. Боллинген и не сопротивлялся, особенно после того, как увидел Нору в короткой юбке и босоножках на шпильке.
Она постучала в дверь гостевой спальни и, не дождавшись ответа, вошла.
– Скучали по мне?
– спросила она и позволила судье поцеловать ее в щеку.
– Да. Даже купил для вас подарок, мисс Нора.
– Судья Боллинген с отеческой привязанностью сжал ее руку, и Нора села в огромное кресло цвета бургунди. Она никогда не заставляла судью называть ее Госпожой, и мисс Нора в его исполнении звучало так естественно, что она не хотела его исправлять. Судья не вызывал желания доминировать, так как это делал Лэнс , и он определенно не был заинтересован в боли. Свой фут-фетиш он описывал как «зуд мозгов», который ему нужно было раз в неделю утолять. Как только он чесал, зуд исчезал на несколько дней и возвращал его к жизни.
– Сейчас даже не мой день рождения, - ответила она, вытягивая ногу и располагая правую ступню на его бедре. Судья провел ладонью по ней от пальчиков до подъема. С особой тщательностью он расстегнул множественные ремешки на ее босоножках с затейливыми переплетениями.
– Когда я увидел это в магазине, не смог устоять. Как только он попался мне на глаза, я сразу же подумал о вас. Думаю, он предназначался для наездников.
– Седовласый и улыбающийся судья вытащил длинную бархатную коробочку из-под кресла и протянул ее Норе. Она открыла ее и обнаружила там серебряный браслет на лодыжку с подвеской в форме стека.