Последний рыцарь
Шрифт:
– Я не вижу никаких шрамов.
– Она осмотрела его и заметила только несколько заживших порезов в паре мест.
– С другой стороны, - ответил он.
Нора изогнула бровь. Она обхватила его за затылок и притянула вперед. В основании позвоночника она увидела толстую массу рубцовой ткани.
– Черт. Пуля?
– спросила она.
– Самодельное взрывное устройство. Задело осколками. Выглядит уродливо, но позвоночник не задело.
– Это вызывает какие-то проблемы, о которых мне нужно знать?
Лэнс прищурился на нее.
– Вас не беспокоит шрам, Госпожа?
Она пожала
– Один из моих лучших клиентов усеян шрамами от пуль. Мне просто нужно знать, причиняет ли он боль или другие проблемы, которые могут помешать или изменить нашу игру.
– Небольшое повреждение нерва в той области.
– Поняла. Тогда не буду приближаться к шраму. Все просто.
– Я рад, что вы не против. Я действительно не был… много времени прошло.
– Лэнс , у тебя потрясающее тело. Я не каждому подобное говорю. Только людям с потрясающими телами. Но, тем не менее, я поражена одним. Где твои татуировки? Не могу поверить, что вижу моряка без татуировок, - подразнила она и провела кончиками пальцев по его обнаженной груди.
– Мне не нужны чернила, чтобы рекламировать свою службу, Госпожа. Я знаю, кто я. Морфлот знает, кто я. Вы знаете, кто я. А остальным знать не нужно.
Она удивленно изогнула бровь.
– Вот черт, - сказала она.
– Что-то не так, Госпожа?
– Абсолютно ничего.
Поглаживание превратилось в царапанье, пока она вела ногтями по чувствительной коже его груди. Она впилась немного глубже и оставила четыре красные полосы на его плоти. Пока она царапала, он закрыл глаза и откинул голову назад, предлагая себя ее прикосновениям.
– Встань. Иди к кресту. Лицом к нему.
Годы военной службы превратили его в машину, подчиняющуюся приказам. Он быстро поднялся на ноги без лишней или непристойной поспешности.
– Такой послушный… мальчики, мне нужно больше вас в моей жизни. У меня только парочка клиентов военных. Один пилот ВВС. Один моряк. Какой-то офицер. Хороший парень. Любит, когда его по яйцам порют.
– Напоминает мне службу в морской пехоте.
– Мне нужен Береговик. Я и близко не наигралась на корабле.
– У меня есть друг из Береговой охраны. Я дам вам его номер.
– Я бы предпочла твой номер, Лэнс. Выбери число от одного до ста. Не спеши с выбором. Мне нужно выбрать плеть.
Нора оставила его стоять у креста, в то время как сама изучала свою коллекцию однохвосток.
– Вы не собираетесь мне говорить, что я выбираю, Госпожа?
– Неа.
– Пятьдесят.
Нора улыбнулась и выбрала одну из самых тяжелых однохвосток.
– Умно. Выбрал среднее. Я могла выбрать, сколько времени мы будем сегодня играть в моей постели, или заставить тебя выбрать, сколько ударов ты получишь от этой злобной сучки.
– Она позволила кнуту щелкнуть в шести дюймах от плеча Лэнса. Она нарочно промахнулась, надеясь увидеть, как он подпрыгивает. Но нет.
– Кажется разумным выбором, - ответил он.
– Но я изменю свой ответ, если хотите.
– Нет… пятьдесят идеально.
– Она порылась в ящике и достала секундомер.
– Пятьдесят - это сколько минут я заставлю тебя ждать, прежде чем позволю тебе войти в меня. Начиная… с этого момента.
– Она завела таймер на пятьдесят минут и
Нора встала позади Лэнса и прижалась грудью, затянутой в корсет, к его спине.
– Хотел бы ты выбрать другое число? Может, один?
– спросила она и обернула вокруг его груди кнут, и прижала мужчину к себе.
– Одна часть меня желает, чтобы я выбрал один. Остальная часть может прожить пятьдесят, Госпожа. Я хорошо отношусь к прелюдии.
– Прелюдии. Правильно рассуждаешь. Готов поиграть?
– Да, Госпожа.
– Хорошо.
– Она снова свернула кнут и оставила его на столе, пока доставала манжеты.
– Есть стоп-слово ?
– Да. Semper Fi.
– Semper Fi ? Разве это не девиз Морских пехотинцев?
– Да. Почему вы думаете, я приравниваю его к капитуляции?
– Знаешь, мой отец был морпехом , - сказала Нора, пристегивая левое запястье Лэнса к кресту. Ей пришлось встать на табурет, чтобы достать.
Лэнс поморщился: - Мне жаль, Госпожа. У меня нет ничего кроме уважения к этим войскам. Я служил с ними, и они все храбрые и почтенные мужчины и женщины. Это достойные соперники…
– Да я просто прикалываюсь. Мой отец был негодяем , двуногим жуликом, который легально не заработал ни одного цента.
– Вы дьявол, Госпожа.
– Лэнс казался впечатлен.
– Должно быть, я забыла об этом упомянуть. Рада, что ты заметил.
– Она пристегнула его правое запястье и снова взяла кнут. Остановившись, она несколько секунд изучала его спину. Рубцовая ткань заканчивалась в шести дюймах над поясом его черных брюк. Эта ткань была грубой, но она не хотела играть с хирургическими шрамами. Домины причиняли боль, но не наносили вред. Она представила, как кнут приземляется от лопатки до лопатки и вниз до предпоследнего ребра его грудной клетки. Из-за привязанных к кресту рук она видела тугие мышцы его спины и плеч и могла сосчитать его ребра. У мужчины была великолепная спина. И все, чего она хотела - это несколько дюжин отметин.
– Здесь мы используем систему красный-желтый-зеленый.
– Она раскрутила кнут и держала его за рукоятку в правой руке, а кончик в левой.
– В любой момент, если понадобится, назови любой цвет. Скажешь зеленый - я дам больше. Скажешь желтый - я сбавлю темп. Скажешь красный - я брошу кнут, и мы поиграем с новой игрушкой. Понял?
– Да, Госпожа.
– Хорошо. И еще, если хочешь, можешь говорить «Ауч ». Это ничего не остановит.
И после этого она взмахнула кнутом. Удар пришелся посередине его спины, между лопатками. Затем он вздрогнул, но не сказал ни «желтый», ни «красный». Он даже «Ауч » не сказал.
Она снова взмахнула кнутом и усыпала его широкую спину красными следами. Как хороший художник боли, она позволила кнуту танцевать по его коже, не ударяя по одному месту дважды. Таким образом, он никогда не угадает, куда приземлится следующий удар, не сможет собраться. Пока она порола его, то считала про себя - десять, двадцать, сорок, шестьдесят. К шестидесяти она начала слышать «ай ». К семидесяти оно превратилось в «черт». На семидесяти пяти она ударила по чувствительной точке достаточно сильно, чтобы услышать крик настоящей боли. Но она так и не услышала ни «красного», ни «желтого».