Последний секрет на троих
Шрифт:
– Что интересует?
– Все!
– Ну… Дом был обитаем уже какое-то время. Лужайка перед домом пострижена. Два окна вымыты. И еще… – Соня перевела дыхание. – На чердаке кто-то был и наблюдал за мной. Скорее всего, это молодой хозяин и был. Как там его? Кулаков Станислав?
– Так точно, – подтвердил Николаев. – Во сколько это было?
Соня назвала точное время. Она запомнила, потому что фотографировалась на фоне заката. И видела время на телефоне.
– Гм… Странно… – озадаченно произнес майор.
– Что странного?
– Кулаков
– Да? Тогда кто находился в доме? Там точно кто-то был. Окно на чердаке было открыто. И оттуда летела паутина. Ее же кто-то потревожил, так? Так!
Соня поймала свое отражение в большом зеркале шкафа в прихожей. И немного расстроилась. Ее коротко стриженные русые кудряшки не шли ни в какое сравнение с белыми локонами Насти Якушевой. И ростом до Настиных метра семидесяти пяти Соня недотягивала сантиметров пятнадцать. И в размере лифчика она ей уступала значительно.
Нет, Соня не дурнушка. Очень даже симпатичная, стройная, кареглазая, улыбчивая. Но на подиум ее бы не взяли как пить дать. И, как оказалось, для рыбалки она тоже не годилась. Женя Мелихов позвал Якушеву.
– Вполне возможно, что в доме в тот момент был убийца, – вклинился в нестройный ряд ее мыслей голос майора. – Он ждал хозяина, чтобы убить. Потом поджег дом. И ты, находясь так близко, очень рисковала, София. Так ты точно никого подозрительного не видела? И ничего подозрительного?
Она слегка возмутилась, напомнив майору, что является действующим сотрудником и уж точно не ворон там считала, а осматривалась вполне себе основательно.
– В доме точно кто-то был, но я не видела кто. И машина, если она и была, то находилась за забором. Слушай, Денис Сергеевич, а кто он – Кулаков Станислав? Он будто в последнее время за границей жил.
– Выясняем, – сразу напустил на себя важности майор. – Пока нет информации.
– А дед? Дед его где?
– Дед обнаружился в больнице. В неврологическом отделении. Ему уже сообщили. Он в шоке.
– А зачем же так! – тихо возмутилась Соня, отходя от зеркала. – Если он в неврологии лежал, то диагноз, думаю, серьезный. Сколько ему лет? Чем болен?
– Семьдесят девять ему. И нет у него никакого диагноза. Спину сорвал на тренировке, – весело хмыкнул майор Николаев.
– Где? На тренировке? Я не ослышалась?
– Нет. Кулаков Михаил до сих пор тягает штангу, гири и так далее. А тут неудачно поднял. С острым радикулитом отправили прямо из спортзала. Повторюсь: он в шоке. Молчит и головой качает – все.
– Не может понять, за что внука пристрелили?
– Типа того… Слушай, София Святова, а что ты делаешь завтра вечером?
Завтра вечером будет понедельник. И у них с Мелиховым были планы, составленные в пятницу. Оба считали, что соскучатся друг по другу. И сразу после работы отправятся к ней.
Но это были планы, составленные до рыбалки. До того, как София узнала о предательстве Жени. Правда, жила в ее душе крохотная надежда, что все это просто ошибка
– Завтра вечером я свободна, – вдруг выпалила она и сама испугалась. – А что?
– Может, я приеду, и мы сходим, посидим где-нибудь?
– Приезжай, – позволила Соня и отключилась – боялась передумать.
Он не придет. Перезвонил через час и сослался на занятость. А она выдохнула с облегчением. Его звонок опередил ее звонок лишь на пару минут…
Понедельник начался с грозы.
Стоя у кухонного окна с чашкой кофе и шоколадным печеньем, Соня хмуро рассматривала мокрую улицу. Начало недели было так себе. Она любила, когда дождь шел ночью и прекращался до ее пробуждения. Утром летнее солнце играло с каплями, срывающимися с листьев, будило птиц. Весь город казался умытым, отдохнувшим.
Сейчас все было серым. Сочная июньская зелень потускнела, цветы на клумбах разбухли, разлившиеся лужи морщил сильный ветер. Она нашла взглядом свою машину. К стеклу прилип какой-то клок белой бумаги. И это точно был не талон на штраф за парковку в неотведенном месте. Мусор. Его с вечера носило по двору перед грозой ураганным ветром.
Соня допила кофе, отошла от окна, покосилась на телефон. Тоня не звонила. Мелихов тоже. Обычно день у нее начинался иначе. Сестра звонила каждое буднее утро – поздороваться и пожелать бодрости духа. Мелихов звонил с просьбой забрать его от метро, мимо которого Соня обычно ездила на службу. Покупка им машины все откладывалась. Ему не одобряли кредит.
Сегодня телефон молчал. Она решила, что тоже не станет им звонить. У Тони могли быть какие-нибудь срочные дела по бизнесу. А Мелихов…
Он не заслуживал ее звонка, ее внимания. И вполне могло быть, что он проснулся сегодня не один, а с шикарной блондинкой Настей Якушевой, чьи параметры его устраивали больше.
До отдела Соня доехала быстро. Странно, машин было мало, обычно в непогоду проспект напоминал бесконечную ленту разноцветного домино. Она припарковала свою почти новую машину, купленную Тонечкой у какого-то знакомого после трех лет бережной эксплуатации. Якобы! Прошла мимо дежурной части и почти уже скрылась за поворотом на пути к своему кабинету на первом этаже, когда дежурный ее окликнул:
– Святова, к полковнику.
– Есть, – буркнула она негромко, поворачивая к лестнице.
Пока поднималась, не переставала удивляться. Как правило, ее в кабинет к руководству не вызывали. Были люди рангом выше ее. Мелихов, например. Но, видимо, он сегодня был страшно занят. И не мог явиться вовремя на службу, раз вызвали именно ее.
Вообще-то своего полковника – Власова Игоря Ивановича – они все уважали. Строгая немногословность сочеталась в нем с заразительным энтузиазмом. Он неподражаемо смеялся, когда бывал весел. Мог наорать, когда кто-то косячил. Но никогда не сливал никого и не любил стукачей.