Последний секрет плащаницы
Шрифт:
Прочитав это, профессор, уже начинавший клевать носом, встрепенулся, и сон с него тотчас слетел. Торопливо достав план монастыря, он положил его перед собой, чтобы еще раз удостовериться: на плане не было никакого намека на подземное помещение. Чрезвычайно взволнованный, Жиль подскочил с кровати, не выпуская книгу из рук. Внезапное открытие настолько потрясло его, что он просто не мог усидеть на месте. Охваченный лихорадочным возбуждением, Боссюэ перечитал отрывок, рассказывавший о существовании тайного подземелья. Да, это было написано черным по белому и не было плодом его воображения. Нервно расхаживая от стены до стены в узком пространстве между кроватью и горой книг, Жиль походил на зверя, мечущегося в бессилии по своей тесной клетке. В голове его вихрем проносилось множество мыслей, за которые
— Нужно привести в порядок свои мысли, — сказал вслух Жиль, надеясь, что звук собственного голоса несколько успокоит его. В некоторой степени это действительно помогло, и Боссюэ смог наконец спокойно задать себе вопрос, бывший первой ступенькой в распутывании клубка загадок. «Существует ли на самом деле это подземелье и есть ли туннель, ведущий к нему? — спросил он себя и сам же ответил: — Очевидно, да». Жиль был уверен в этом. И еще он был уверен в том, что если святая плащаница хранилась в монастыре Поблет, то лучшего тайника для нее невозможно было придумать. Если существовало и то, и другое, то, несомненно, реликвия была спрятана в подземелье — это было совершенно логично. Из этого умозаключения Боссюэ сделал еще один вывод: очевидно, брат Агустин не был посвящен в тайну монастыря, потому что иначе он бы не допустил, чтобы подобная книга попала в руки к чужому человеку. «Это могло, конечно, случиться по недосмотру», — предположил было Жиль, но тотчас отверг такую возможность. Если плащаница Христова действительно находилась в монастыре столько времени, сколько он думал, ее хранители должны были быть людьми чрезвычайно осторожными и осмотрительными, и они никогда не допустили бы подобной оплошности… Горя желанием во всем разобраться, Жиль заставил себя снова сесть и продолжить чтение.
Далее в книге говорилось, что по мере продвижения Реконкисты крепость Святой Анны утрачивала свое значение и количество ее обитателей сокращалось, поскольку оплот христиан уже не требовалось защищать от нападения мавров. В результате к началу XI века, когда была написана эта книга, крепость оказалась совершенно заброшенной. Дальнейшая история была Жилю уже известна: полтора века спустя на месте полуразрушенной крепости Святой Анны монахами-цистерцианцами было основано новое аббатство.
Найдя в книге план крепости, Боссюэ, уже почти успокоившийся до этого, опять чрезвычайно разволновался. В расположении зданий узнавался современный монастырь Поблет, и крепостная стена, обозначенная на плане, была точно такой же формы, как и теперь. Из этого Жиль сделал вывод, что, очевидно, стены, окружавшие монастырь, были возведены на месте старых, чтобы использовать их фундамент и сохранившуюся наземную часть.
— Боже мой! — воскликнул вдруг Боссюэ, ошеломленный.
Это казалось слишком неправдоподобным, но он видел это собственными глазами: от башни в южной части монастыря перпендикулярно крепостной стене шли две линии, заканчивавшиеся у подножия ближних гор. И между этими линиями были втиснуты несколько маленьких неровных букв, составлявших слово «ТУННЕЛЬ». Боссюэ едва не разрыдался от переполнявших его чувств: он никогда бы раньше не подумал, что можно прийти в такой восторг при виде одного-единственного слова. В нижней части плана был отмерен сегмент с поставленным на нем числом «десять», обозначавшим, следовало полагать, масштаб. Рисунок был такой выцветший, что Жилю приходилось почти утыкаться в него носом, чтобы разглядеть линии. За неимением линейки он использовал для измерения расстояния просто листок бумаги: согласно этому замеру, вход в туннель должен был находиться метрах в пятидесяти от крепостной стены. На картинке у входа в подземный коридор была изображена женщина, стоящая на коленях с молитвенно сложенными руками, — вероятно, сама святая Анна, покровительница древней крепости.
Когда брат Хосе постучал в келью, Жиль был уже одет, и они вместе отправились в трапезную. Всецело поглощенный мыслями о своем неожиданном открытии, Боссюэ на этот раз едва прикоснулся к завтраку: ему не терпелось поскорее отправиться на поиски секретного туннеля. Брат Хосе, заметивший что-то странное в поведении Жиля, несколько раз за завтрак поинтересовался, все ли
— И чем бы вам хотелось заняться сегодня? — спросил брат Хосе, когда они вышли из трапезной. — Даже не знаю, что бы еще вам показать, — вы и так уже видели почти весь монастырь.
Жиль решил воспользоваться моментом: все равно от монаха невозможно было избавиться, а в качестве провожатого он в любом случае мог быть полезен.
— Что ж, кое-что все же осталось, — сказал он задумчиво, словно эта мысль пришла ему в голову только что, — ведь я еще не видел крепостных стен и окрестностей монастыря.
— Вы и в самом деле хотите все это посмотреть? В такую-то погоду? — с сомнением спросил монах. — Здесь, конечно, есть живописные места вроде Ла-Пеньи — оттуда открывается потрясающий вид, — но вблизи монастыря нет ничего примечательного. Да и крепостная стена… что в ней особенного? В древности она была окружена рвом, но от него уже давным-давно не осталось и следа. Вряд ли она может представлять какой-либо интерес.
— Ну что вы, меня интересует абсолютно все, — заверил монаха Жиль. — Я уверен, без прогулки по окрестностям представление о вашем монастыре у меня будет неполным.
— Ну хорошо. Раз вы так настаиваете… — сдался наконец брат Хосе.
— Отлично, идемте! — воскликнул Жиль, ускорив шаг.
Монах опять удивленно на него посмотрел и открыл рот, словно собираясь что-то спросить. Однако в конце концов он так ничего и не сказал и лишь прибавил шагу, чтобы догнать Боссюэ.
Снаружи вдоль крепостной стены шла узкая тропинка, сильно заросшая во многих местах дикими растениями. Жиль порадовался, что надел вместо сандалий ботинки, более подходящие для прогулки в столь ненастную погоду. После ночного дождя тропинка превратилась в труднопроходимое болото, где на каждом шагу посреди грязного месива подстерегали предательские лужи. При виде этой удручающей картины брат Хосе опять попытался уговорить Жиля отказаться от прогулки и вернуться в монастырь, но тот был непреклонен, и монах вынужден был уступить.
Они отправились вдоль крепостной стены, начав с северной части. Боссюэ бодрым шагом шел впереди, а брат Хосе, едва поспевая, следовал за ним на расстоянии нескольких метров, подобрав полы своей сутаны, чтобы не измазать их грязью.
— Ну, вы прямо мадемуазель с картины Лотрека, — с усмешкой заметил Жиль, взглянув на своего гида.
Монах, как казалось, не услышал шутливого замечания. Он сосредоточенно смотрел в землю и, смешно поднимая ноги, перепрыгивал с одной стороны дороги на другую, чтобы не ступать в лужи. Боссюэ едва удержался от того, чтобы еще раз не подсмеяться над монахом: уж слишком он напоминал ему в таком виде танцовщицу, отплясывающую канкан в Мулен-Руж.
Как и говорил брат Хосе, крепостная стена ничем особенным не отличалась: выложенная из массивных каменных глыб, она достигала в высоту более десяти метров, и на ее зубчатом верху то здесь, то там были видны башни. Лишь в южной части стена имела особую архитектуру. В этом месте выдавалась вперед огромная квадратная башня, вход в которую закрывали мощные деревянные ворота. Вспомнив план крепости Святой Анны, Боссюэ понял, что именно с этого места нужно было отмерять вычисленное им расстояние, чтобы найти вход в туннель.
— Это задний вход в монастырь, — пояснил брат Хосе, кивком указав на башню.
Он стоял у стены, постукивая по ней ногами, чтобы стряхнуть с обуви прилипшую грязь, и с беспокойством поглядывал на свинцово-серое небо, не предвещавшее ничего хорошего. Жиль же тем временем встал спиной к воротам и, прикинув, что каждый его шаг должен равняться примерно метру, стал отмеривать нужное расстояние, считая шаги. Боссюэ шел неторопливо, глядя по сторонам, чтобы создавалось впечатление, будто он просто прогуливается. Пейзаж в окрестностях монастыря был довольно однообразный: вокруг были видны лишь редкие кустарники и деревья, а впереди, у подножия гор, начинался густой темный лес, поднимавшийся дальше по склону почти до самой вершины. Брат Хосе, к счастью, не обращал на Жиля никакого внимания: он по-прежнему стоял у крепостной стены и сосредоточенно чистил подол своей белой сутаны, который ему, несмотря на все предосторожности, не удалось уберечь от грязи.