Последний удар
Шрифт:
Но его никто не услышал. Вестовой сидел за своим столом, и тупо смотрел на красную лампочку. Для него специально изготовили такое устройство. Когда главный прокурор вызывал его к себе, лампочка загоралась, и вестовой срывался с места.
Зан прошел в свой кабинет и еще раз повторил в задумчивости:
– Вот такие вот пироги.
"Что же это делается?! Никогда еще начальство так открыто не торопило его с закрытием дела. А эти новые перспективы. Даже дурак бы понял, что его покупают, а Зан дураком никогда не был. А господин полковник, кристально честный человек, но ведет себя так, словно на него кто-то давит. Но кто? Казалось бы, звание полковник совсем небольшое, некоторые командиры рот бывают полковниками. Но вот должность главного прокурора фронта - это уже высота. И с такой высоты можно на равных беседовать с генералами и маршалами. Кто же еще выше?".
Вновь на лбу выступила испарина. Зан опять вытерся платком, резко встал и проследовал в гараж. Там он взял неприметную машину и отправился в
Несмотря на тяжелые бои на окраине, сам город неплохо сохранился и по-своему был прекрасен. В нем было превеликое множество деревянных строений непривычной, для западного человека, формы и отделки. Кроме того трудолюбивые жители Мак-кина очистили улицы от мусора, разобрали разрушенные артиллерией и авиабомбами дома и приступили к их восстановлению. Город был взят всего три месяца назад, но уже преобразился. Воистину кроме нескончаемых залежь проктановой руды в Хонгоне основное богатство - это люди. Недаром имперские войска начали свою экспансию именно с этой страны, считай всех Хонгонцев чем-то средним между бессловесным рабом и младшим братом. На приборном щитке машины была закреплена групповая фотография, на которой Вэн обнимал девушку. Следователь неторопливо объезжал улицы, выискивая нужное ему здание. Мысленно он разбил город на четыре квадрата и теперь исследовал один из них. Вскоре одна четвертая часть города была осмотрена, результат был нулевой. Чтобы не вызывать подозрений Зан поспешно выехал на объездную трассу и направился к линии фронта.
Примерно через два часа он явственно слышал канонаду. Где-то идут бои и бои жутко кровопролитные. Едва союзные войска вошли в Хангон император издал указ о войне до последней капле крови. И все жители Империи должны были воспринимать этот указ в буквальном смысле слова. Результаты этого указа были страшны. Кагурская военщина получила очередной импульс для очередного витка сумасшествия. Тотальная мобилизация привлекла в вооруженные силы империи новые батальоны, и империя перешла в контрнаступление. На некоторых участках фронта продвижение союзников затормозилось, а кое-где армии коалиции были отброшены. Все кагурские газеты наперебой твердили о небывалых победах и о коренном переломе в войне. Но все это были временные успехи и в том, что империя доживает последние дни, никто не сомневался. Но империя хотела забрать с собой как можно больше людей, и как офицер прокуратуры Зан знал о чудовищных преступлениях, произошедших в последнее время. В этом смысле Мак-кину очень повезло, город был взят сходу, и каратели не сумели здесь сделать свое черное дело. В иных местах ситуация была просто катастрофическая. Особенно в небольших поселках. А так как Хангон в большинстве своем сельскохозяйственная страна, то небольших селений тут было превеликое множество. При отступлении имперские войска окружали каждый такой поселок. Жители сгонялись на сходку, и перед ними зачитывался указ императора. Затем следовала небольшая лекция о головокружительных успехах на фронте, после которой всех мужчин, а иногда и молодых женщин записывали в специальные истребительные батальоны, вооружали на скорую руку и уводили на фронт, для очередной бессмысленной атаки. А оставшимся жителям предлагалось, во исполнение воли Императора, совершить массовое самоубийство, объясняя, что в дальнейшем их ждет мучительная смерть от диких варваров с запада. И некоторые действительно взрезали себе вены, так как за годы оккупации, когурцы сумели им промыть мозги. Но в большинстве своем крестьяне не хотели умирать, причем просто так, во исполнение. И их словно баранов закалывали штыками. И при этом солдаты вовсе не думали, что совершают злодеяние, они были уверены, что спасают заблудшие души. А в прибрежных селениях людей, как правило, просто сбрасывали с обрывов. И практически все минировалось. Потери военнослужащих союзных армий подорвавшихся на минах достигли таких цифр, что их засекретили. И все это происходило на имперской периферии, а что будет, когда союзники войдут в сам Когур? Уж там-то сопротивление имперских войск троекратно усилится, там они будут драться за свою землю.
Зана встретил на удивление молодой и общительный командир разведывательной роты. Он смущенно улыбался и говорил виноватым тоном:
– Я буквально час назад звонил в прокуратуру, но вы уже выехали.
Капитан примерно догадывался, что он услышит, но на всякий случай спросил:
– А что собственно произошло?
– Видите ли, шокер был убит, при отчаянной попытке к бегству.
Нечто подобное и должно было случиться. Но следователь прокуратуры все же сделал строгое и удивленное лицо и принялся вычитывать командира разведчиков за халатность. Тот же с легкой раздражительностью ответил:
– Да я и видел этого шокера только мертвым. Его труп приволокли к нам в подразделение "спецы" и сдали под роспись.
"Спецами" называли бойцов отрядов специального назначения. Действовали они, как правило, в тылах противника и занимались там, в основном диверсиями и подчинялись только генеральному штабу и разведке. "Ну а как же без этих, без этих никак", подумал Зан, но а вслух спросил:
– А как они здесь оказались?
– А я откуда знаю, они никому не отчитываются, видимо возвращались
Зан потребовал показать ему тело. Его подвели к обгоревшему амбару, возле которого лежал обезображенный труп, в который всадили не одну обойму. Зачем устраивать такую жуткую пальбу у самой линии фронта? Это может спровоцировать противника на минометный удар или артобстрел. Вполне возможно его убили в тылу, а может просто подобрали труп одного из местных. Их сейчас вокруг превеликое множество. Но этот явно свежий. Кровь только начала запекаться. Следователь приступил к беглому осмотру: "Мужчина средних лет и комплекции, явно восточного типа, но отличить, не специалисту, когурца и хонгонца практически не возможно уж очень это близкие и родственные народы". Не поднимая головы, следователь спросил:
– А с чего собственно решили, что это шокер?
– Да у него за поясом были ножны от шокерского кортика, вот.
Ответил молодой командир разведчиков и протянул следователю улику. Зан взял ножны в руки повертел некоторое время, затем аккуратно положил в планшет. Доказательство слабоватое и при других обстоятельствах капитан не за что не закрыл бы дело с такими вот дырами. "Ничего, подумал он, сам во всем разберусь. Пусть не сегодня, пусть не завтра, но я как бульдог если вцепился, то живым не отпущу". Зан поднялся на ноги, стряхнул пылинку с форменных брюк и сказал как можно беззаботнее:
– Ну, собственно тут все ясно. Так что, честь имею.
И направился к своей машине. Командир разведчиков спросил неуверенно.
– А что мне делать с трупом?
– Да что угодно. Он мне не нужен. Причину смерти тут можно установить и без эксперта. Вон их сколько. Главная улика у меня на руках. Пора оформлять бумаги.
Разведчик заговорил быстро и чуть не плача:
– Ну а мне что делать? "Спецы" сдали мне труп под роспись, мне нужен приказ как поступить дальше. Войдите в мое положение. Если бы вы не приехали, я бы просто закопал труп, ну а теперь что делать?
Зан усмехнулся. Ну хоть под конец войны удалось навести в армии строжайшую дисциплину. Даже разведчики вечные раздолбаи и те чтут устав и не самовольничают.
– Хорошо. Слушай приказ. Труп закопать, место отметить на карте, карту передать с почтой в прокуратуру.
– Есть.
Отсалютовал довольный разведчик.
Когда Зан подъезжал к Ман-кину, начинало смеркаться. Он прибавил газу потому как хотел еще сегодня осмотреть еще один городской квадрат. Но на съезде с рокады ему пришлось пропустить военную колонну. Шли грузовики, заправщики и танки. Новенькие тяжелые танки МГТ, "адские машины" так прозвали их когурцы, потому как ничего не могли противопоставить этому чуду техники. Только вот почему свежие силы двигаются не на передовую, а в тыл. Странно. Может где-то имперские войска прорвали оборону и туда срочно требуется подкрепление? Ну ничего это уже конвульсии. К городу следователь подъехал в 19:50. На КПП офицер предупредил, что по правилам светомаскировки после 20:00 фары включать запрещено и скорость не должна превышать 30 километров в час. Не смотря на то, что авиация союзников полностью господствовала в воздухе, имперские летчики-смертники иногда наносили ощутимый урон. Шли они на предельных высотах обмороженные в полуобморочном состоянии из-за недостатка кислорода и едва прорывались за линию фронта, обрушивали свои машины начиненные взрывчаткой на любую соблазнительную цель. Это был, как считали когурцы, решающий фактор в доктрине войны до последней капли крови. Но не безумные атаки, ни множественные мины, ни смертники, ничто уже не могло изменить ход войны, империя обречена. Самое разумное сейчас, была бы капитуляция. Но император и его клика, по всей видимости, думают иначе.
Зан вежливо поблагодарил офицера на КПП, спрятал пропуск и удостоверение, и его машина сорвалась с места. За 10 минут он сумеет доехать до центра, а там можно и сбросить скорость до минимума. Сделав круг на центральной площади, где стоял чудной памятник символизирующий цветение сакуры он юркнул на улицу Согласия. Но это сейчас она так зовется, с момента оккупации она носила имя Имперской. Сейчас в Хангоне многое меняется. Меняются названия, меняются владельцы и хозяева, да и сама жизнь меняется. Медленно, но все же меняется. Здесь страшная война уже отгремела и по всей стране как на живом организме затягиваются раны. А вот и новая примета времени. Новые полицейские из местных, в новой форме. Один опрашивает симпатичную девушку, тоже из местных, и что-то записывает в блокнот, другой помогает старику оттирать надпись со стены. Старик орудует шпателем, а полицейским штыком. А надпись до боли знакомая. Этот ярко-красный шрифт ни с чем не спутать. И хоть Зан не выучил ни одного иероглифа, но эта граффити была ему известна. "Зальем кровью". Лаконично и должно вселять ужас. Подобные призывы время от времени появлялись на стенах домов, призывая Ман-кинцев к решительным действиям против западных варваров. Да, не всем нравилась новая власть, бывшие хозяева жизни ох как тосковали по имперскому прошлому. Интересно кто это такой смелый, что в сумерках, когда на улицах еще много народа намалевал эту гадость? Ну, это дело полиции, а никак не военной прокуратуры. Хотя как знать.