Последний в черном списке
Шрифт:
— А деревня-то далеко от города? — как бы между прочим поинтересовался Елизаров.
— Не очень, — сонливое выражение понемногу сползало с лица женщины. Видно было, что она не прочь пообщаться с кем угодно, да вот желающих на роль собеседника как-то не находилось. — Километров сто пятьдесят, как я поняла. Нижние Сосенки. Знаете?
— Слышал.
— Вот там. Домик этот в свое время родителям Дениса принадлежал. Я их знала немного. Они пару раз наведывались к сыну. Милейшие люди. Особенно отец. Веселый такой, общительный… был. Они умерли оба в девяносто первом. В один год. Представляете? Сначала
— Наверняка. — Елизаров демонстративно бросил взгляд на наручные часы и с извиняющейся улыбкой сказал: — Ну, ладно. Спасибо вам большое, Инесса Ибрагимовна. Приятно было пообщаться. Но надо бежать. Работа… Сами понимаете. Мне еще сегодня восемь домов обойти нужно до обеда.
— Тогда удачи.
Не дожидаясь, пока Лаврова закроет дверь, Елизаров развернулся и зашагал вниз по лестнице. Этажом ниже он остановился и прислушался. Женщина ушла к себе в квартиру. Владислав сунул в рот сигарету и двинулся на улицу. То, что Кулемин покинул столицу, лишь немного оттягивало момент расправы над ним, но не исключало его совсем. В городе или в деревне, но тень правосудия его непременно достанет. Таково было решение Елизарова.
Уже к обеду он вывел из гаража свой старенький «Фольксваген» и направил его в сторону Кольцевой. Чуть больше двух часов ушло на то, чтобы добраться до Нижних Сосенок. Деревенька представляла собой весьма компактное поселение, в общей сложности, как смог на глаз определить Елизаров, насчитывавшее не более двадцати отдельно стоящих домиков.
С неба стал накрапывать мелкий дождик, и Елизаров, оставив «Фольксваген» за пригорком, там, где он не попался бы на глаза стороннему наблюдателю, зашагал в деревню, поплотнее запахнувшись в свой длинный плащ. Постучался в дверь первого попавшегося дома. Ему открыл мужчина с мутными стеклянными глазами.
— Добрый день, — в голосе Елизарова на этот раз не было никаких эмоций. — Я покупатель и ищу…
— Я ничего не продаю, — живо отреагировал мужик, ковырнув пальцем в носу. — Хотя… Постойте-ка! У меня есть сапоги. Кирзовые. Почти новые. Попрошу недорого и… Хотите взглянуть? Я сейчас принесу. Я мигом.
— Нет, спасибо, — остановил его Елизаров. — Сапоги мне не нужны. Я хочу купить домик.
— Этот? — мужик слегка подрастерялся, а затем задрал голову и посмотрел зачем-то на остроконечный зеленый шпиль своего одноэтажного строения. — Домик не продается… пока…
— Вы меня не поняли. Я не собираюсь покупать ваш дом. Я ищу вполне конкретных людей. Кулеминых. Знаете таких?
— Кулеминых? — переспросил мужик. — Че-то не слыхал. Вы уверены, что они тут живут? Деревня та?
— Та. Нижние Сосенки.
— Верно. Но я никаких Кулеминых тут не знаю. Хотя живу тут уже лет тридцать. Если не верите, спросите любых других жителей… Эй-эй! — он поднял руку и прищелкнул двумя пальцами. — Мне кажется, я знаю, что вам нужно. Тут чуть дальше дачный поселок. Четыре километра вон в ту сторону, — мужичок указал направление. — Может, там и живут те, кто вам нужен.
— Может быть, — задумчиво откликнулся Елизаров.
Вероятность того, что этот чудаковатый абориген ошибся, казалась Владиславу неправдоподобной. Не хотелось думать и о том, что соседка Кулемина назвала ему неверный адрес. Следовательно, оставалось проверить дачный поселок. Вернувшись к машине, он завел двигатель и покатил дальше по трассе. Очерствевшую за последние несколько недель душу Елизарова согревала только одна-единственная мысль. Найдя Кулемина и совершив над ним акт правосудия, он закроет это дело окончательно. Сережу это не вернет, но, во всяком случае, его смерть не будет не отомщенной. Виновные понесут заслуженное наказание. На этот раз заслуженное…
Как и в деревне, Елизаров не стал подгонять «Фольксваген» слишком близко к дачному поселку. Спрятал автомобиль под откосом у железнодорожного переезда и вновь вышел под дождь. Ливень усиливался с каждой секундой. Елизаров машинально отметил, что этот факт ему на руку. Если так пойдет и дальше, то к утру от его пребывания здесь не останется никаких следов.
— Господи! Валя! Что случилось?
Прокрасться к себе в комнату незамеченной не удалось. Мама заметила ее из гостиной, и, не принимай она успокаивающие препараты, реакция на увиденное была бы куда более бурной. В этом Валентина не сомневалась. Ее внешний вид оставлял желать лучшего. Разорванная одежда, синяки под красными от слез глазами, рассеченная нижняя губа… Она и передвигалась, с трудом переставляя ноги. Перед мысленным взором постоянно, как в калейдоскопе, мелькали разорванные картинки происшедшего…
Она разрыдалась.
— Валя!
Что тут можно было ответить? Ничего. И потому она молчала. Но мама все отлично поняла сама. На то она и мама.
— Тебя?.. Тебя?.. Боже мой! Это правда? Тебя изнасиловали?
Валентина тяжело качнула головой в знак согласия и устало привалилась к стене. В сознании всплыло искаженное страстью и похотью лицо одного из ее насильников. Третьего по счету. Кажется, друзья называли его Пашей. Он делал с ней то, чего не делал никто из его дружков. И именно он причинил ей наибольшую боль.
— Кто это сделал? — мать слегка встряхнула ее за плечи.
Валентина запомнила только имена двоих. Не считая самого Егора, конечно. Тимур и Паша. Как зовут последнего, она так и не узнала. Возможно, друзья его тоже окликали по имени, но к тому моменту, когда наступила его очередь, девушка утратила чувство реальности. Помнила только то, что у последнего парня были огненно-рыжие, как пламя, волосы. А вот как она добралась обратно до дома?.. Они подвезли ее? Или она шла пешком? Но как? На метро? На попутке? Мозг словно заблокировался.
— Егор… — собственный голос прозвучал глухо и как будто откуда-то со стороны. — С друзьями…
— С друзьями? Сколько… их было?
— Четверо. С Егором.
Перед глазами все закружилось, и Валентина едва не осела на пол. Маме каким-то чудом удалось подхватить ее и удержать в вертикальном положении.
— Тебе нужно в больницу.
— Нет, — насколько она помнила, Егор был менее агрессивным, чем его друзья, но даже его образ вызывал сейчас тошнотворные ощущения. — Я не хочу… Не могу. Со мной все будет в порядке. Я покажусь врачам, но позже…