Последний в черном списке
Шрифт:
Перегудов достал трубку мобильника и отыскал в электронной записной книжке нужного абонента.
— Здравствуй, Олег. Слушай, нужна твоя помощь… Дело такое разворачивается… Ты, случаем, не в курсе? Разбились два самолета. У тебя нет какой-либо информации по авиакомпаниям?.. — спросил Перегудов. — Послушай, Олег, срочно надо встретиться… Нет, я не дома. В прокуратуре. Ты сам-то где сейчас?.. Рядом? — взволнованно говорил он. — Хорошо. Жду. До встречи.
Перегудов подошел к окну и, отворив створку, нервно закурил.
— Ты официальный запрос в авиакомпанию
— Нет, но я лично говорил со специалистами в отделе кадров, — ответил молодой человек.
— Володя, ну что же ты! Ты уже не студент! Готовь срочно бумагу и срочно факсом в авиакомпанию и ФСБ. Кем работали? Как долго? Когда были уволены? Причина увольнения? Отошли сейчас, а завтра к обеду, глядишь, что-нибудь получим.
Через минуту Сабуров встал из-за стола и подошел к факсимильному аппарату.
— Посмотрим, что они теперь скажут, — произнес молодой человек.
Перед следователем на рабочем столе лежала толстая папка с материалами дела Лерайского, а рядом дымилась чашка свежесваренного кофе, когда дверь кабинета Перегудова отворилась и вошел высокий мужчина в потрепанных стильных джинсах и замшевой куртке.
— Олег, дружище! Здравствуй! — радушно воскликнул Перегудов, вставая из-за стола. — Кофе готов, как и обещал.
— Отлично! То, что надо! — отозвался Олег и, небрежно бросив куртку на стул у входа, расположился напротив Перегудова. — Давай к делу. Что у тебя?
— Объясняю, Олег. У меня два трупа. Оба убитых работали в авиакомпании. Обоих уволили две недели назад. Ничего по ним нет. Кто такие? За что уволили? Да тут еще какие-то обрывочные сведения о гибели самолетов!..
— Слушай, Витя, я не могу тебе сказать. Лучше не суйся в это дело. Потому что это будет… Ну, я знаю, что ты бы меня тоже не стал останавливать… — помолчав, сказал журналист и нервно отпил из чашки горячий напиток. — Ладно, черт с тобой.
Олег поставил чашку с кофе на стол.
— Ну, я знаю, что две недели назад уволили двух диспетчеров. Действительно, была авиакатастрофа. Разбились два самолета. Пассажирский и военный. Через некоторое время после аварии диспетчеров и уволили…
— Постой-постой! Ты уверен насчет диспетчеров? — тревожный взгляд Перегудова был устремлен на журналиста.
Олег в недоумении развел руками.
— Витя, я занимался этим делом сразу после катастрофы! — сказал он и, встав со стула, достал из сумки ноутбук. Развернув компьютер экраном к Перегудову, Олег встал у сыщика за спиной.
— Здесь фотографии сразу после катастрофы, — пояснил он, отыскивая курсором мышки нужную папку. — Качество, правда, дурацкое. Это мой знакомый на телефон снимал. А как ты умудрился упустить такую новость?
— Олег, я что, телевизор смотрю, что ли? Когда мне? Работы выше крыши! Я из бумаг не вылезаю! Ну, давай, рассказывай, — поторопил журналиста Перегудов. — Два самолета. Один пассажирский, другой военный…
— Не просто пассажирский, Витя, — Олег занял свое место на стуле с другой стороны стола напротив Перегудова. — В самолете летели дети. И все они погибли. Я в тот день летел в Амстердам. Рейс задержали. Короче, пришлось тусоваться в аэропорту. Ну и держался около терминала. У меня там приятель. Так парнишка просто меня запомнил. Я летаю-то часто. Разговорились. А как только про новость узнали, я тут же подсуетился. Он мне по инерции многое рассказал. Его дежурство только началось, поэтому к утру он уже многое знал. Знаешь, «сарафанное» радио… Ну и я, конечно, никуда не полетел. По горячим следам многое выяснил. А на следующий день закрутили гайки. Мы не стали об этом писать, не успели. Мне повезло, я считаю. Если бы я не оказался тогда в аэропорту, ничего бы не выяснил. Все концы в воду. Все нормально. Всем молчать…
— Ну, а что же там с этими двумя? — с нетерпением спросил сыщик.
— Оба, Лерайский и Кулемин, дежурили в тот день в диспетчерской.
— А что произошло? Почему произошла авария? — неожиданно подключился к разговору стажер, который до этого момента безмолвно наблюдал за старшими со стороны.
— Это нам и не дали выяснить. ФСБ тут же замяло дело. Сразу редактору позвонили. Сказали: тут журналист твой вылез, так пусть не суется.
— Но тебе все-таки удалось что-то выяснить, Олег? — спросил Перегудов.
— Конечно, — журналист буквально раздулся от гордости. — Авария произошла не столько по вине диспетчеров авиакомпании, сколько по ошибке военных. Да, Лерайский был подквашен, и он покидал свой пост. Я был в буфете, так там одна девчонка и рассказала мне, что один из диспетчеров, когда произошла катастрофа, у нее в баре сидел. Они действительно дежурили вне графика. Лерайский вообще не должен был работать. Но!.. Реально, даже если бы все было как положено, вина больше на военных. На ребят просто списали аварию. И быстренько под шумок обоих уволили. Никто ни в чем не виноват. Дело закрыли. Случайность, никакой катастрофы… Ну, никакого военного самолета, понимаешь?..
Какое-то время собеседники сидели молча. Перегудов листал на компьютере фотоснимки с места катастрофы.
— Ты домой-то поедешь? — спросил журналист, вставая со стула. — А то давай подвезу.
Перегудов не успел ответить на вопрос. В его кармане зазвонил телефон.
— Да! — ответил сыщик. — Да, да… Это я делал запрос. Только начинаем… Дело… Да, диспетчер…
До присутствующих в кабинете Перегудова мужчин долетали обрывки чеканной, как машинописный текст, речи на другом конце провода, смысла которой они не могли разобрать.
— А что же тут?.. Я вас понял, — сдержанно ответил сыщик. — До свидания.
— Оперативно сработали, — сказал он, резко вставая из-за стола и направляясь к выходу.
Сабуров и журналист последовали за следователем.
— Мы полчаса назад по факсу отправили запрос в авиакомпанию и ФСБ, — пояснил журналисту Перегудов, поворачивая в замочной скважине ключ. Мужчины пошли по пустому коридору к лифту. — Это из ФСБ позвонили. Сказали, что вопрос о самолете — дело закрытое. Как ты и говорил, Олег. Вы, мол, пожалуйста, оставайтесь в стороне…