Последний в черном списке
Шрифт:
— Володя? Это я, — быстро заговорил он в трубку, едва Сабуров ответил. — Ты сейчас в прокуратуре? Отлично. Слушай, тут еще одно убийство… Да, точно такое же, как в случае с Лерайским и Кулеминым… Абсолютно! Володя, сейчас не время для расспросов. Давай так. Поднимай базу данных и ищи все, что сможешь найти на Старцева Егора Михайловича. Восемьдесят седьмого года рождения. И в первую очередь проверь, не связан ли он как-нибудь с той авиакатастрофой. Носом землю рой, Володя, но найди что-нибудь. И жди меня в кабинете. Я скоро буду.
Завершив разговор, Перегудов вновь повернулся к старлею. Тот понуро ковырял землю носком ботинка.
— Значит, никаких свидетелей, говоришь? — спросил сыщик.
— Никаких.
— А родственников допрашивали?
— Из родственников отец и мать, — отчитался старлей. — Отец — Михаил Петрович Старцев. Большая шишка, как мы узнали. Банкир. До него дозвонились и сообщили о случившемся. Они сейчас не в Москве. Сказал, что немедленно берут билеты на самолет и вылетают. Будут сегодня же к вечеру. Других родственников нет. Прилетят родители — побеседуем… Урешов, мой напарник, пошел разговаривать с соседями…
— Банкир? — переспросил Перегудов. — А что за банкир?
— Банк «Трафик» знаете? У нас их по Москве целая сеть…
— Да, слышал.
— Ну, так вот. Все это его. Старцева.
— Понятно, — сыщик кивнул и тут же распорядился: — Продолжайте опрос. Если выяснится что-то стоящее, звоните сразу мне. Вот номер моего телефона. Да, и сообщите мне, как только появится Михаил Петрович.
— Так точно, — старлей вновь взял под козырек.
Возвращаться к гаражу Перегудов не стал. Вместо этого он сел в машину и направился в прокуратуру. Он с трудом следил за дорогой, полностью погруженный в собственные размышления. Неужели его версия рассыпалась? Казалось ведь, что мотив убийства диспетчеров был очевиден. А если так, то при чем тут Старцев со своим папой-банкиром? Какое он имеет отношение ко всему этому?..
К моменту, когда Перегудов подъехал к зданию прокуратуры, он пришел к выводу, что отказываться от версии с авиакатастрофой не стоит. Нужно лишь найти связующее звено между теми двумя убийствами и этим. И если оно отыщется, то не исключено, что это самое звено и окажется ключевым. Тем, которого так не хватало следователю, чтобы выйти из очевидного тупика.
Интуиция не подвела Перегудова. Едва он переступил порог кабинета, как ему навстречу ринулся от своего стола взволнованный Сабуров.
— Виктор Алексеевич! Я перелопатил базу данных — это, в общем-то, не заняло много времени, и накопал на этого Старцева один интересный момент. Неделю назад Старцев, можно сказать, привлекался к судебной ответственности по факту изнасилования, — Сабуров говорил так быстро и отрывисто, глотая окончания слов, что Перегудов не успевал следить за ходом его мысли.
— Постой-постой, — осадил следователь молодого человека. — Успокойся, Володя. Сядь, выпей водички. Что значит «можно сказать, привлекался»? Как это понимать? Привлекался или нет? Нельзя быть немного беременной.
— Оказывается, можно, — Сабуров усмехнулся. — В отдельно взятых случаях. Одним словом, дело было так, — он не стал по совету Перегудова садиться, но говорить стал значительно медленнее и с расстановкой. — Когда вы сказали мне, чтобы я выяснил как можно больше по Егору Старцеву, то я первым делом проверил его на причастность к той авиакатастрофе. Ну, как вы советовали. Только там я ничего не нашел. Никаким боком, короче, он к этому делу не причастен. И тогда я обратился к криминальной базе. И выяснил, что неделю назад некая Валентина Елизарова подавала заявление на Егора Старцева по факту изнасилования. В заявлении указывалось, что в изнасиловании принимал участие как сам Старцев, так и трое его друзей. Но! На следующий день Елизарова пришла и отозвала заявление. Этим делом занималось районное отделение по месту регистрации Елизаровой. Старший лейтенант Саранцев. Я уже успел пообщаться с ним по телефону, и он подтвердил мне, что именно так все и было. Если хотите, можете сами ему позвонить, Виктор Алексеевич…
— Не томи, Володя, что дальше? Почему она забрала заявление? — поторопил стажера Перегудов, чувствуя, что тот сказал ему еще далеко не все.
— Загадка. Вроде бы. На первый взгляд, — Сабуров состроил лукавое выражение лица. — И я подумал: убийства, как вы сказали, идентичные. Достал из сейфа список… Ну, тот, что вам дали в авиакомпании…
— Ну? — Перегудовым уже владело самое настоящее нетерпение.
— И есть! Есть в этом списочке Елизаров. Сергей. Девяносто пятого года рождения. Погиб в той самой злосчастной авиакатастрофе, будь она проклята! — Сабуров ликовал. — Я тут же пробил по родственникам этого Сергея Елизарова и выяснил: отец — Владислав Всеволодович Елизаров, мать — Марина Сергеевна Елизарова и сестра — Валентина Владиславовна Елизарова.
— Та самая?
— Она! Стопудово! Как говорится, к гадалке не ходи.
Перегудов прошел к своему рабочему месту и плюхнулся на стул. Сабуров прав. Это действительно стоящая информация. Из списка в четыреста человек вдруг выплывает один. Как по заказу. Учитывая то, что убийца — мужчина, реальным подозреваемым после сегодняшнего убийства автоматически становится Владислав Елизаров. Там — гибель сына и виновные диспетчера, а тут — изнасилованная четырьмя молодыми людьми дочь. И один из насильников — Егор Старцев. Один из!.. Перегудов вскинул голову.
— А кто остальные трое насильников? — спросил он.
Сабуров прищелкнул языком.
— Тут неувязочка, начальник, — нарочито развязным тоном начал он, но, заметив строгий взгляд Перегудова, мгновенно сменил интонации: — Неизвестно, Виктор Алексеевич. В заявлении у Саранцева, копию которого он себе все же оставил, после того как Валентина забрала оригинал, значатся еще только два имени. Тимур и Павел. Четвертый, со слов все той же Валентины, обозначен в заявлении как парень с огненно-рыжей шевелюрой. То есть вообще без имени. Большего она сообщить не смогла. Но будем искать, выяснять…
— Да… — Перегудов обхватил голову руками. — Будем искать. И ты действительно молодец, Володя. Такое откопать! И так оперативно. Просто отлично сработал.
— Стараемся, Виктор Алексеевич. Так вы будете говорить со старшим лейтенантом Саранцевым? Я ведь только поверхностно с ним пообщался. Без выяснения подробностей, так сказать…
— Сейчас.
Перегудов приводил мысли в порядок. Перед ним на столе лежала в распечатанном виде вся та информация, которую на него только что столь эмоционально вылил стажер, и следователь еще раз пробежался глазами по строчкам. От начала и до конца. Неужели так повезло? Но если это Елизаров, то почему он так бездарно прокололся? Ни одной зацепки следствию не оставил при убийстве Лерайского и Кулемина, а тут… Ведь наверняка знал, что они легко смогут сопоставить все эти убийства, все ведь на поверхности… Знал и все равно пошел на риск!