Последний замок (сборник)
Шрифт:
Но она его не убила. Две колонны по чистой случайности упали по обе стороны от его тела, а легшая сверху плита защитила его от камнепада. Он повернул голову. Сквозь щель в дрожащем мраморе он увидел рассматривавшую его женщину. Значит, она хотела убить его? Его, Мазириана, прожившего больше лет, чем он сам может припомнить? Тем сильнее будет она ненавидеть и бояться его впоследствии. Он произнес Заклинание Всемогущей Сферы. Силовое поле окружило его тело, расталкивая все окружающее. Когда мраморные руины раздвинулись, колдун убрал сферу, встал на ноги и осмотрелся в поисках женщины. Та была уже почти не видна. В чаще длинных пурпурных водорослей она взбиралась по откосу
Т’саин выползла на берег. Волшебник Мазириан по-прежнему шел за ней, его магия разрушила все ее планы. Девушка вспомнила его лицо и вздрогнула.
Усталость и отчаяние замедлили ее шаг. У нее было лишь два заклинания — Чары Неистощимого Питания и заклятие, придающее силу рукам, благодаря ему она удержала Транга и обрушила храм на Мазириана. Оба заклинания теперь истрачены; она беззащитна; но, с другой стороны, и у Мазириана могло больше ничего не остаться.
Может быть, он не знает о траве-вампире? Она побежала по склону и перескочила через полоску бледной, избитой ветром травы. Выбрался из озера и Мазириан — тощая фигура, хорошо заметная на фоне воды.
Девушка отступила, оставляя между собой и преследователем невинную полоску травы. А если и трава не поможет? Сердце ее дрогнуло при мысли о том, что ей придется тогда сделать.
Мазириан вошел в траву. Чахлые травинки превратились в мускулистые пальцы. Одни обвились вокруг ног колдуна, удерживая его мертвой хваткой, а другие в это время пробирались под одежду, к коже.
И тогда Мазириан истратил свой последний заговор — заклятие обездвиживания. Трава-вампир расслабилась и вяло легла на землю. Т’саин в отчаянии следила за ним. Теперь волшебник был совсем рядом, плащ развевался за его спиной. Неужели у него нет слабостей? Разве его плоть не болит, разве его дыхание не становится прерывистым? Она повернулась и побежала по лугу к роще черных деревьев. Ей стало холодно в глубокой мрачной тени. Прежде чем вся роща проснется, она должна убежать как можно дальше.
Щелчок! Ее хлестнула плеть. Она продолжала бежать. Еще один удар и еще — она упала. Ее ударил тяжелый ремень, и еще один. Шатаясь, девушка поднялась, закрывая руками лицо. Плети свистели в воздухе, последний удар развернул ее. Она увидела Мазириана.
Он боролся. Когда на него обрушились удары, он хватал хлысты и попытался разорвать их. Но они были слишком гибкими и пружинистыми, вырывались из рук и обрушивали на человека все новые удары. Раздраженные его сопротивлением деревья сосредоточились на несчастном Мазириане, который боролся с необыкновенной яростью. Т’саин смогла уползти на край рощи и спастись.
Она посмотрела назад, поражаясь жизненной силе Мазириана. Тот шатался под градом ударов, его яростная упрямая фигура смутно виднелась в зарослях. Он ослаб, попытался бежать, упал. Удары сыпались ему на голову, плечи, на длинные ноги. Он попытался встать, но снова упал.
Т’саин устало закрыла глаза. Она чувствовала, как кровь сочится из ее исхлестанного тела. Но оставалось еще самое главное. Она встала и, покачиваясь, пошла прочь, еще долго слыша за спиной тупые звуки ударов.
Сад Мазириана прекрасен ночью. Широко раскрылись цветы-звезды, каждая совершенной формы, а над ними летали мотыльки. Фосфоресцирующие водяные лилии, как прекрасные лица, плыли по поверхности пруда, а куст, который Мазириан привез из далекого Олмери на юге, наполнял воздух сладким фруктовым ароматом.
Т’саин, усталая, тяжело дыша, ощупью пробиралась по саду. Некоторые цветы проснулись и с любопытством разглядывали ее. Гибрид животного и растения сонно защебетал, приняв ее за Мазириана. Слышалась слабая музыка белых цветов-флейт, они пели о древних ночах, когда в небе еще плыла белая луна, а временами года правили бури, тучи и громы.
Т’саин ни на что не обращала внимания. Она вошла в дом Мазириана, отыскала его мастерскую, где горел вечный желтый свет. Неожиданно в чане село золотоволосое создание Мазириана и посмотрело на нее прекрасными пустыми глазами.
Она отыскала в ящике ключи и открыла люк. Здесь ей пришлось подождать, пока не рассеется красный туман перед глазами. У нее начались галлюцинации — Мазириан, высокий и надменный, склоняется, убивая Транга; странно раскрашенные цветы озера; Мазириан, потерявший свое волшебство, борется с плетями деревьев... Из забытья ее вывело существо из чана, оно робко трогало ее волосы.
Девушка пришла в себя и полуопустилась, полуупала вниз по лестнице. Она открыла все три замка на двери и, последним усилием распахнув ее, взобралась на пьедестал, где стоял ящик с лабиринтом, в котором продолжали свою отчаянную гонку Туржан и дракон. Девушка разбила стекло, мягко взяла Туржана и поставила его на пол.
От прикосновения руны на ее запястье чары развеялись, и Туржан снова стал человеком. Ошеломленный, он смотрел на почти неузнаваемую Т’саин.
Она попыталась улыбнуться ему.
— Туржан... ты свободен...
— А где Мазириан?
— Он мертв, — девушка устало опустилась на каменный пол и затихла. Туржан осмотрел ее.
— Т’саин, мое дорогое создание, — прошептал он, — более благородная, чем я. Ты отдала свою единственную жизнь за мою свободу.
Он поднял ее тело.
— Я восстановлю тебя в чане. Ты станешь такой же прекрасной и здоровой, как прежде!..
И он понес ее по каменным ступеням вверх.
Т’САИС
Т’саис выехала из рощи и в нерешительности остановила лошадь. Она сидела, глядя на зеленый луг, уходивший к реке... Затем сжала колени, и лошадь двинулась дальше.
Она ехала в глубокой задумчивости. Небо над ней, покрытое облачной рябью, отбрасывало на землю глубокие тени. Лившийся сверху, отраженный и преобразованный свет заливал местность тысячами оттенков. На Т’саис вначале упал зеленый луч, затем ультрамариновый, топазовый, рубиново-красный. Окружающий ландшафт окрашивался соответственно.
Т’саис закрыла глаза, чтобы не видеть эти меняющиеся цвета. Они раздражали ее, не давали ясно видеть окружащее. Красный ослеплял, зеленый душил, синий и пурпурный намекали на недоступные ее разуму загадки. Как будто вся вселенная была создана специально, чтобы ошеломлять ее своим видом, вызывать в ней ярость... Бабочка с крыльями, расцвеченными как драгоценный ковер, пролетела мимо, и Т’саис захотелось ударить ее своим мечом. С огромным усилием девушка сдержалась: Т’саис была страстной натурой и не привыкла к самоограничению. Она взглянула на цветы под ногами лошади — бледные маргаритки, колокольчики, вьюнки и оранжевые золотые шары. Больше она не будет давить их, вырывать с корнем. Ей подсказали, что порок заключен не во вселенной, а в ней самой. Подавив враждебность к бабочке, цветам и меняющимся оттенкам света на небе, она поехала дальше по лугу.