Последняя битва
Шрифт:
— Ладно, — мама оттаяла, улыбнулась и раскинула руки, — Иди сюда, горе моё луковое. Если бы ты знал, как я по тебе скучала…
— Я тоже, — пробормотал я, уткнувшись носом в теплую мамину шею…
Через минуту опять вернулся на стул. И спросил:
— Как вы тут без меня?
— Не очень, если честно,— вздохнула мама. — С тобой непонятно что. Спасибо, хоть записку оставил. И потом к отцу Зорин заходил, сказал, что ты живой и здоровый. Это здорово облегчило жизнь. Но мы все равно переживали.
— Знаю, мамуль, — вздохнул я. — Потому и попросил, чтобы хоть через тренера сказали, что со мною
— Нормально, — матушка чуть нахмурилась, что-то вспомнив. — Документы нам помогла директор детдома оформить. Все бумаги за короткий срок подготовили. И в районо очень душевные сотрудницы попались. Приходили к нам домой, смотрели условия проживания. Затем нас в исполнительный комитет Совета народных депутатов вызвали. Там комиссия всех по очереди опросила. Сначала меня с отцом, потом Машу. Долго вопросы задавали, зачем нам это нужно, почему решили удочерить ребенка.
— Ну а вы им что сказали? — я с интересом ждал продолжения.
— Правду, — отрубила родительница. — Как ты взял над Машенькой шефство, привел домой на выходные, и она нам понравилась, а потом мы её полюбили и решили удочерить.
— Вопросы какие-то каверзные задавали?
— Нет, наоборот, с пониманием отнеслись. Директорша вообще нас поддерживала, и тетки с комиссии очень душевными оказались. Как мне потом сказали, одна из них тоже бывшая воспитанница детдома. Так что поспрашивали нас, поговорили с Машей и приняли решение удовлетворить нашу просьбу об её удочерении согласно, как они сказали «закону о браке и семье».
— Вот и хорошо, — с облегчением вздохнул я. — А как Маша переезд восприняла? Адаптировалась?
— А как она должна была воспринять? — матушка иронично подняла бровь. — Обрадовалась, конечно. Ребенок давно хотел вырваться из детдома, обрести родителей и её мечта осуществилась. Машенька только по тебе сильно скучала, по пять раз на день у меня спрашивала, когда появишься. Приходилось изворачиваться и отвечать неопределенно.
— А в школе, что? Она же учиться должна? Почему сегодня дома?
— В твою школу её сразу приняли, как только документы принесли. Просто сегодня уроки отменены. У преподавателя кто-то из родных умер, — пояснила мама. — И Машуня дома осталась. Мы как раз пельмени собирались лепить перед твоим приходом. Кстати, насчёт учебы, я спросить хотела, ты не забыл, что тебе ещё десятый класс надо закончить и выпускные экзамены на носу?
— Не забыл, — недовольно буркнул я. Воспоминание, что снова придется идти в школу и бессмысленно тратить время на просиживание штанов за партой ухудшило настроение.
— Раз не забыл, значит, завтра готовься, — наставительно сказала матушка. — Созвонись с одноклассниками, узнай, какие уроки будут, почитай учебники. Ты уже больше недели занятий пропустил. Кстати, твои ребята несколько раз прибегали. Волков, Паша этот веснушчатый, и Анечка забирала Машеньку прогуляться пару раз. Она вроде шефство над её подругой взяла. Все о тебе спрашивали, помощь предлагали. Хорошие ребята.
— Хорошие, — подтвердил я. — А Аня вообще молодец. Начала опекать Ольку по моей просьбе. Эта малая, тяжелый случай. Пару раз Олю пытались удочерить, не повезло. В первой семье из неё
— Я знаю, — улыбнулась родительница. — Анечка вообще девочка хорошая. Серьезная, с характером, одновременно добрая и красивая. Замечательная жена кому-то будет. И я бы на твоем месте сына, не упустила своего шанса. Она к тебе неровно дышит, это сразу видно.
— Мама! — возмутился я, подтянул к себе чай и торопливо отхлебнул дымящийся напиток, чтобы скрыть смущение. — Не слишком ли у тебя далеко идущие планы? Мы вообще-то школьники, не забывай. Сама же говорила, сначала надо образование получить, на работу устроиться, потом уже о семье думать.
— Говорила, — согласилась матушка. — Всё правильно. Но и такую замечательную девушку упускать не нужно. Ты же Анечке нравишься, это видно. Она тебе, надеюсь, тоже. И у меня на душе будет спокойно, если её выберешь. Аня — хороший человек, всегда поддержит и никогда не предаст.
— Да, знаю, — буркнул я, — Студентка, комсомолка и просто красавица…
Именно, — царственно кивнула родительница. — Так что ты не зевай. Поухаживай за девушкой, удели ей внимание. Пригласи ещё раз в кино или в театр. Иначе смотри, уведут, и останешься ни с чем.
— Разберусь, — пообещал я. — Мы и так с ней встречаемся. А о свадьбе пока рано думать. Лет пять ещё точно. Лучше скажи, как у Маши в школе дела обстоят? Никто не обижает?
— Её обидишь, — улыбнулась мама. — Машуля сама рассказывает, что твои одноклассники Паша, Ваня и другие ребята из «Знамени» постоянно в класс заходят, присматривают за ней, ведь это «сестренка самого Леши Шелестова». Всё школьное хулиганье предупреждено, и даже пикнуть боится. В первый же день, одноклассник Сеня, есть там такой маленький бугай, забияка, за бант нашу кнопку больно дернул. Так она на него сразу кинулась. Рожу поцарапала, на парту повалила, портфелем и ногами отдубасила. Все дети в шоке были. Пацан ревел в три ручья и учительнице пожаловался. Не ожидал от крохи такого яростного отпора. Елена Владимировна обалдела просто. Сперва хотела нашу Машу к директору на разбор полетов забрать, но ребята всё рассказали, как было. Ограничилась устным внушением и замечанием в дневнике, с просьбой ко мне подойти в школу. Попросила Машу не драться, а если что-то не так, говорить ей.
— А Маша что? — развеселился я. — Согласилась?
— Нет, конечно, — ухмыльнулась мама. — Сказала, сама разберется и никому ничего говорить не станет. Жаловаться учителям на одноклассников это неправильно. Мы с Еленой Владимировной и так к ней и этак, ноль эффекта. Ты бы её видел. Насупилась, губки надула, кулачки сжала, и стоит бантиками трясет: «сама разберусь, сдавать никого не буду».
— Суровая школа детдома, — я с трудом удерживался, чтобы не заржать, представив картинку, как две взрослые тетки в кабинете убеждают мрачную кроху «закладывать одноклассников». — Научили ребенка плохому: жить по понятиям, как правильные арестанты на зоне.