Последняя битва
Шрифт:
— Сказал, — подтвердил я.
— Ну вот, написал и предложил ты очень много дельного. Теперь сам будешь следить, как это будет выполняться на практике. И поверь, свободного времени будет очень мало. Тебе придется поездить по стране и поработать, в прямом смысле слова, на износ.
— Буду только рад, — ухмыльнулся я.
— Вот и хорошо. Ещё вопросы есть?
— Есть. Хотелось бы знать, что там по Горбачеву и Ельцину?
— Горбачева скоро будем брать. Материалов уже выше крыши, милицейская и прокурорская проверка по собранным доказательствам, буквально вчера
— Петр Иванович, а можно мне с вашими операми прокатится, когда вы будете Горбачева арестовывать и Ельцина сраными пинками из кресла секретаря выбрасывать?
— Зачем? — нахмурился Ивашутин.
— Считайте это моим искренним и большим желанием, — попросил я. — Горбачеву хочу в глаза посмотреть напоследок. А Ельцину…
Я помолчал и признался:
— Я понимаю, он сейчас ещё ничего не совершил. Но есть желание использовать его взрывной характер так, чтобы он больше ни на одну приличную должность не устроился и вообще некоторое время посидел в камере, подумал о своем поведении.
— И как ты это собрался сделать? — хмыкнул Ивашутин.
Я изложил. Петр Иванович задумался.
— В принципе, приемлемо. Ты очень много для страны сделал, и я не вижу особых препятствий. Только вот возраст твой смущает. Слишком молодо будешь выглядеть для лейтенанта госбезопасности.
— Петр Иванович, в ЦК ВЛКСМ меня все равно будут считать сотрудником КГБ или личным соглядатаем Григория Васильевича, устроенным на работу по его рекомендательному письму. Так что всё ложится в цвет.
— Ладно, — Ивашутин задумчиво почесал подбородок. — Предварительно принимается. Потом доработаем если что. Ещё какие-то просьбы будут?
— Нет, — я пожал плечами. — Всё, что я хотел, уже обсудили.
Председатель КГБ снял трубку.
— Инна Павловна, трубку Кузнецову дай. Так лейтенант лети в дежурку, приведи Игоря Семеновича Зорина. Да, пусть сразу проходит в кабинет. Чтобы через три минуты был. Время пошло. Выполняй.
Полтора месяца спустя. 6 марта 1979 года. Москва. КБ «Туполев». Кабинет генерального конструктора
— Это возмутительно, — заявил красный от гнева плотный лысеющий мужчина со звездой «Героя Социалистического Труда» на лацкане пиджака. Он раздраженно откинулся на спинку кресла и рывком ослабил узел туго затянутого галстука.
— Мы разрабатываем стратегические бомбардировщики, ракетоносцы, сверхзвуковые самолеты-разведчики. У нас проекты государственной важности. Их реализация значительно повысит обороноспособность нашей страны.
— Алексей Андреевич, вы не правы, — вкрадчиво начал я. — Вы же сами продемонстрировали нам успехи вашего бюро в создании беспилотников. Чего стоят только ТУ-121, ТУ-130ДП для нанесения ядерных ударов на территории противника.
— Ну продемонстрировал, и что дальше? — рявкнул генеральный конструктор. — Я же не знал, что мне мальчишка начнет указания давать! Да кто ты вообще такой, чтобы говорить мне, герою Социалистического труда, что делать? Сопляк!
— Алексей Андреевич, — Виктор Мишин, секретарь ЦК ВЛКСМ и формальный глава нашей комиссии страдальчески скривился. — Можно с вами переговорить тет-а-тет? Минутку, буквально.
— Ну давай, поговорим, — генеральный конструктор встал и резко отодвинул стул. Ножки противно скрежетнули по паркету. — Но если думаешь, что я буду молчать о хамском поведении этого пацана, ошибаешься.
— Не думаю, Алексей Андреевич, сейчас пообщаемся, и все вопросы разрешим, как всегда, — «комсомолец» аккуратно подхватил руководителя КБ «Туполев» под локоть и нежно потянул к двери. — Идёмте.
Мишин открыл дверь, галантно пропустил генерального конструктора вперед, обернулся на секунду, заговорщицки подмигнул мне и вышел из кабинета.
«Минутка» растянулась на добрых пять. В кабинете повисло тяжелое молчание. Сидевший напротив конструктор «Туполева» Александр, ещё каких-то десять минут назад, приветливо улыбавшийся и охотно показывавший фотографии и чертежи беспилотников, напряженно и неестественно выпрямился, будто кол проглотил, и с каменным лицом изучал стену за моей спиной. Через пару минут парень уткнулся взглядом в паркет под ногами. То ли своего начальника боялся, то ли общаться с «сопляком» не хотел. А я и не навязывался.
Наконец в кабинет вошли раскрасневшийся Мишин и хмурый Туполев. Расселись по местам.
— Насчёт ТУ-121 и 130ДП. После испытания прототипов, было принято решение использовать вместо них баллистические ракеты, — буркнул генеральный конструктор, смотря куда-то в сторону. — Проект закрыли ещё в конце шестидесятых годов. Отец очень расстроился. Столько сил и времени потратили и всё зря. А вы предлагаете нашему КБ, вместо создания истребителей, бомбардировщиков, авиалайнеров, какой-то детской хренью заняться.
— А сверхзвуковой ТУ-123, «Ястреб», разведывательный беспилотник, способный летать на расстояние более трех с половиной тысяч километров и развивать скорость до двух тысяч семисот километров в час тоже детская хрень? — я торжествующе улыбнулся. — Он с шестьдесят четвертого года на вооружении армии. Ещё есть ТУ-143 «Рейс» и ТУ-141 «Стриж», способные снимать телевизионные ролики, делать снимки даже ночью, производить замеры уровня радиации на высоте от шестисот до десяти тысяч метров? Им сегодня равных нет. И вы хотите, чтобы партия и правительство доверили ответственное задание по созданию новых беспилотников не лучшему конструкторскому бюро в Союзе и мире, а каким-то ремесленникам?