Последняя битва
Шрифт:
— Бурильщики прибыли?
— Да.
— Ферзя опросили?
— Нет.
— Почему? — Сельга вскинул голову, глядя на Фому снизу вверх.
— Он в сознание не приходил. Я в лазарет его определил, лекаря приставил. Тот сказал, что все плохо, что промывание кишок не поможет и надо…
— Довольно. — Старшина поднял руку. — Если Ферзь очнется, допросить. Узнать, кто его привез, сколько их было, во что одеты, как выглядят. И позовите ко мне Крапиву, хочу послушать, почему вдруг Ферзь так разорялся и убить его хотел.
Фома кивнул.
— И чтобы рот все на замке держали. Кланы и другие старшины
Фома опять кивнул.
— Орден?
— Ильмар на подъезде. Прислал радиограмму, что видел далеко на юге, западнее угодий люберецких кормильцев, мутантскую армию.
Сельга Инес шагнул к столу, хотел включить компьютер и выругался. Файлы с картами, все данные по отрядам обороны, диверсионным группам, чертежи и схемы укрепрайона исчезли. И в этом повинна его собственная дочь. Короли такого не простят. Особенно Борис Путник, он сразу остальных против Сельги настроит. За такую ошибку его лишат поста начальника службы безопасности клана. Если кто-нибудь узнает, что на территорию завода проник лазутчик и стащил все стратегические планы…
Старшина заложил руки за спину и прошел к окну. Выпятив подбородок, пожевал губами, качнулся с пяток на носки. Лазутчик умеет передвигаться по некрозу. Он хрустнул пальцами, сжав кулаки. Однажды Сельга захватил наемника с такими способностями, пытался использовать в своих целях, но ничего не вышло. Тот погиб, вытаскивая хитроумное устройство с древней базы вблизи поселка Серая Гарь, накрытой некрозным пятном.
Повернув голову к Фоме, подумал: может, лазутчик сидит себе спокойно в некрозе под землей и усмехается, пока его в коридорах патрульные группы ищут.
— Нужен огнемет, — сказал Сельга. — Два переносных огнемета, самых мощных.
Фома непонимающе заморгал. Взмахом кисти старшина подозвал его к окну:
— Возьмешь огнемет и спустишься с расчетом в коллектор. — Он ткнул пальцем в колодец между ангарами, у которого дежурили трое вооруженных охранников. — Ильяс возьмет второй огнемет и пойдет в подвал моего дома, с другой стороны некрозного пятна встанет, оно же небольшое.
Фома кивнул.
— Все понял?
— Да.
— Тогда исполняй. Только вначале покричите, чтоб лазутчик из некроза выходил.
— А это зачем?
— Дурак! Он мне живой нужен. Если не выйдет, жгите. Залейте все огнем.
— Нет! — вскрикнула Кристин.
— Заткнись! — Сельга развернулся к дочери.
Девушка смотрела умоляющим взглядом на Фому.
— Я прошу, — голос Кристин дрогнул, — не делайте этого.
— Чего встал? — Старшина толкнул Фому. — Вперед, за огнеметами!
Глава семнадцатая
Сообразительностью Крапива никогда не отличался, а подсев на дурман-траву, стал только злее и вконец мозги потерял. Нанюхавшись дряни, он чувствовал себя сильным, смелым и безнаказанным. Мог легко убить, не раздумывая, если вдруг посчитал, что собутыльник или подельник его чем-то задел, обидел. А то и за просто так завалить, потому что тот не понравился. Но пристрастие к наркоте ему приходилось скрывать — Ферзь ценил людей крепких, как стальной стержень, не имеющих привязанностей и пагубных привычек, чтобы их не могли взять на слабину другие. Кланы в Москве всегда хотели лапу
Крапива вконец обозлился, поручения выполнял, но без охоты, стал подумывать, как бы выкружить все так, чтобы Ферзя сместить и в клане главным стать, и случай такой подвернулся как нельзя кстати. Подвалил к нему незнакомец в Лужниках — Крапива шарился по рынку в поисках какого-нибудь лоха-торговца, — странный такой незнакомец, что бандюгану не по себе от его гудящего, как колокол, голоса стало, оторопь взяла, прям ступор какой-то накатил. Звали незнакомца Илаем. Смуглый весь, большие темные очки на роже, глаз не видать…
Крапива поежился, сунул в зубы цигарку с дурман-травой, щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся. Сладковатый дым заклубился в палатке, струйками потянулся к неплотно закрытому пологом выходу. Пыхнув еще пару раз, он зажмурился, пытаясь прогнать из воспоминаний лицо Илая, подбившего провести в кварталы похитителей Ферзя. Ведь обещал падла очкастая, что старый вор в Москве больше не появится, и обманул. Теперь деваться некуда, Ферзя надо пришить, пока он не очухался в лазарете у топливных. Его ведь не просто так туда поместили, похоже, разобраться хотят, почему вор вдруг вернулся.
Поднявшись с табурета, Крапива затушил о язык цигарку, пожевал пепел, сплюнул и вышел из палатки.
Лагерь у общины был самый малочисленный, три десятка человек не наберется. Когда Крапива, объявив Ферзя предателем, получил приглашение от топливных королей приехать на Совет, он понятия не имел, что это и как устроено. И только прибыв в Капотню, разобрался в происходящем, пожалев, что не взял с собой еще людей и вообще что приехал.
«Зря он замутил с этим Илаем, — думал Крапива, шагая вдоль выстроившихся в ряд тракторов люберецких кормильцев. — Зря под воззванием москвичам подписался и хозяином нищих кварталов назвался, надо было чухнуть из города в Балашиху, к цыганам прибиться и с ними в Рязань отправиться, а оттуда уже с первым попавшимся караваном куда угодно выехать, лишь бы подальше от Московии».
Обойдя лагерь фермеров, он прошел мимо бараков, обнесенных колючей проволокой, где жили рабы топливных кланов, свернул к заводским воротам и остановился. Ворота были закрыты.
— Э… — Он задрал голову, ища взглядом охранника на помосте за бетонным забором. — Э, а чё эта? Чего закрылись?
— Сельга Инес приказал, — ответили сверху.
— Так мне к ёму и надо, — не долго думая, сказал Крапива, надеясь, что проскочит на дурака, и добавил: — Крапива я, хозяин нищих кварталов.
Кто-то подбежал к воротам с обратной стороны, окликнул охранников на помосте.
— Заходи! — крикнул один спустя пару мгновений.
Крапива удивился, как легко все получилось, скрипнула отворившаяся створка, он протиснулся в щель.
— Ты Крапива? — сказал светловолосый высокий парень, стоявший за воротами.
— Ну я, а ты кто такой?
— Карп, меня Фома за тобой отправил. Идем.
Он махнул рукой и пошагал к ограде из колючей проволоки, за которой стояли кирпичные дома с шиферными крышами.
— Э, погодь. — Крапива догнал его. — Погодь, слышь, как там тебя, Карп.