Последняя битва
Шрифт:
– Да неужели? Не очень-то ты похожа на колдунью.
– Не смейся, мой друг, не надо… Это очень серьезное обвинение. Я боюсь, что меня сожгут!
– Вот как? – Раничев погладил женщину по плечу. – Так ты ведьма?
– Не шути так!
– Ничего милая, – снова не удержался Иван. – И тебя вылечат, и меня вылечат… Говори, что делать-то?
– Нужно убить! – холодно произнесла пани. – Убить моего врага. Увы, мой муж этого сделать не сможет. Как раз завтра мой враг будет у нас на охоте… Удобный случай.
Раничев скривил губы. Ничего себе заявочки у этой дамы! Без году
Иван состроил на лице горделивую улыбку:
– Ради тебя, пани Елена, я готов на все! Убить? Хорошо! Покажи мне врага – и я разорву его на куски!
– О, дон Хуан! – Простонав, прекрасная паненка набросилась на Раничева с неугасаемым пылом нешуточной страсти. Гибкое молодое тело женщины изгибалось в немыслимых позах, грудь была плотна и упруга, огромные серые глаза сияли, словно тысячи солнц!
– Однако, – Раничев наконец уселся на ложе, – ты же должна понимать, дорогая, такие дела с кондачка не решаются… Нет-нет, я не отказываюсь. Но – совершить возмездие уже завтра, на охоте? Подвергнуть такое дело вихрю нелепых случайностей? Нет, это было бы недостойно!
– Ты все правильно сказал, дон Хуан. – Пани Елена подперла подбородок рукою. – Только вот, боюсь, у нас совсем нет времени!
– Нет времени? – Иван лихорадочно соображал, как выкрутиться. – Кто же этот враг?
– Это… Он тебе незнаком. На охоте ты узнаешь его по алому плащу с золотым оленем.
– Золотой олень… Но ведь это…
– Да, это наш герб! – Пани Елена громко…
Глава 11
Июнь 1410 г. Восточная Пруссия. Охота
Героев в лес дремучий помчали скакуны.
Взял Гунтер на охоту с собой весь цвет страны…
…расхохоталась.
Иван покинул хозяйку замка обескураженным. Кто бы ни был этот таинственный рыцарь в алом плаще с золотым оленем, какие бы отношения ни связывали его с прекрасной паненкой, а все же вот так, ни с того ни с сего, становиться убийцей было негоже. Сексуальные отношения еще не повод, чтобы лишать кого-либо жизни. Нужно было срочно что-то придумать.
Погруженный в раздумья, Раничев поднялся на смотровую площадку донжона, увы, пустую, если не считать часового в блестящей кирасе и шлеме. Как выяснилось, молодой герр Александр сюда тоже поднимался и долгое время стоял, любовался окрестностями и словно бы кого-то ждал. Но вот, видать, не дождался, ушел. Иван кивнул. Спрашивать часового, куда именно ушел Александр, не имело смысла – сын хозяина замка вряд ли посвятил в свои планы простого
Вечерело, на окружавшие замок поля опускались золотистые сумерки. Редкие желто-синие облака медленно плыли по небу в сторону польской границы, за лесом виднелись далекие огни деревень: Танненберга, Людвигсдорфа, Грюнвальда. За лесом тускло поблескивала река и узкое, вытянутое в длину озеро; кажется, оно назвалось Любень.
Полюбовавшись закатом, Раничев спустился в предоставленные ему покои для знатных гостей, сел на кровать, вытянув ноги. В углу, прислоненная к стенке, стояла четырехствольная ручница, оружие завтрашней охоты, но никак не убийства. Да и насчет охоты… уж больно сложно куда-либо попасть из этакой штуки. Иван-то выбрал ее вовсе не для того, чтобы поражать гостей и хозяев собственной меткостью, а чтобы получше разобраться в принципах применения, опробовать да решить – заводить ли подобное оружие у себя в вотчине или не стоит? Кстати… Можно и оправдаться перед пани Еленой – сказать, дескать, целился, стрелял, да вот незадача – промазал! Ответом, скорее всего, будет лишь презрительное молчание, да и черт с ним! Что ему с этой любвеобильной паненкой, детей вместе крестить? Да и так пора выбираться отсюда – уж слишком засиделись мнимые «миннезингеры» в сем гостеприимном замке, а к делу между тем не приблизились ни на шаг.
В дверь постучались. Не сказать, чтоб неожиданно, в принципе Раничев ждал визита: либо посланца хозяйки с кое-какими вещами, либо молодого господина Александра.
– Войдите! – Иван заранее натянул на лицо улыбку.
Это оказался посланец, тот самый смазливый паж, Генрих, мальчишка лет двенадцати с узким, обрамленным длинными темнорусыми волосами лицом и вечно томным взглядом, очень похожий на знаменитый средневековый «портрет мальчика», словно бы с Генриха его и писали.
Что-то сказав по-немецки, паж осторожно поставил на прикроватный столик принесенные с собой письменные принадлежности: перо, чернильницу, пресс для высушивания чернил и чистый пергаментный лист, все явно недешевое – пани Елена не экономила на просьбе гостя.
Поклонившись, мальчишка скользнул равнодушным взглядом по стоявшей в углу ручнице и, попрощавшись, вышел. Иван же, прихватив с собой все принесенное Генрихом, быстро отправился в трапезную, а оттуда – в людскую, где обнаружил одного из своих «миннезингеров» – рыжего Осипа Рваное Ухо.
– Ну? – строго спросил его Раничев.
– Сегодня познакомился с поваром и его помощниками, вечером зван на беседу, – тут же доложил парень. – Чувствую, уж точно узнаю что-нибудь этакое!
– С чего бы это подобные чувства? – удивился Иван.
Осип подбоченился:
– А как же! Повар с поварятами тоже страсть как хотят послушать россказней о дальних странах, вот я им и обещал рассказать. А взамен, говорю, и вы мне чего-нибудь расскажите этакого, страшненького да необычайного. Расскажем, сказали, да так, что зубами от страха всю ночь стучать будешь! Это они – мне?! В общем, у них тут на заброшенной мельнице какие-то жуткие дела творятся.
– Какие дела? – Раничев насторожился.
– А вот вечером и узнаю.
– Добро. А где все наши?