Последняя битва
Шрифт:
– А, Хуан! – Верзила подошел к забору и, распахнув калитку, гостеприимно предложил зайти. – Садись вон, на лавку у хижины, там и поговорим.
Иван уселся, блаженно подставив лицо первому утреннему солнышку. Ребят он решил с собою не брать – незачем, ведь у него и так был немецкоговорящий проводник, да еще какой! Так что пусть господа «миннезингеры» отдыхают, вернее, не отдыхают, а зарабатывают деньги концертами на городских площадях, коль это у них так неплохо выходит.
Какой-то обнаглевший аспидно-черный котяра запрыгнул Раничеву на коленки,
– Брысь, Монах, брысь, – выходя во двор, прогнал его жестянщик, а Иван про себя отметил: Монах – странное имечко для кота.
– Так что у тебя за разговор? – Отто сузил свои и без того маленькие глазки.
Раничев не стал ходить вокруг да около.
– Мне нужно осмотреть местность между Зеевальде и Фоуленом. Есть возможность ее выкупить, так вот думаю, нужно ли?
– Фоулен? Зеевальде? – почесал за ухом жестянщик. – Ага, знаю. Это в той стороне, где и Танненберг, и Грюнвальд.
– Да, тут не так далеко.
– Но места там глухие… есть одно широкое поле, остальное – леса да болота. Очень часто – непроходимые.
– Так ты сможешь показать?
– А когда тебе надо?
– Чем скорее, тем лучше.
Отто ухмыльнулся:
– Ну даже не знаю…
– Тем более меня совершенно не интересует, чем будет заниматься в пути мой проводник.
– Что-что?
– Ловить рыбу, бить дичь, – как ни в чем не бывало продолжал Иван. – Я ему не собираюсь мешать, наоборот – с удовольствием помогу, если надо. У этих проклятых тевтонцев и так всего много!
– Как ты сказал? – перебил жестянщик и вдруг засмеялся. – Проклятые тевтонцы? Так их! Знаешь, я и сам их не очень люблю.
– Да я заметил, – кивнул на кота Раничев. – Ну так когда пойдем? Не сомневайся, я хорошо заплачу.
– Говоришь, поможешь, ежели что? – задумчиво промолвил браконьер.
Раничев приложил руку к сердцу.
– Можешь полностью на меня положиться.
– Ну хорошо, – наконец-то согласился Отто. – Только одно условие – выступаем прямо сейчас.
Иван даже не собирался скрывать радость.
Они шли пешком; выйдя из города на рассвете, после полудня уже были в виду Грюнвальда – небольшой, в пять-шесть домов, деревушки, располагавшейся меж лесными массивами. Туда-то, в лес, путники и свернули с дорожки – а куда ж еще идти браконьерам? В котомке за спиной у Отто громыхали жестянки, припой, небольшая наковаленка с молотом – странствующий жестянщик был желанным гостем во многих сельских домах. Из пары-тройки хорошо выделанных железяк, болтавшихся в заплечном мешке, при случае быстро собирался небольшой арбалет, стрелы для которого Отто благоразумно с собой не таскал, а хранил на местности в укромных местах – в дупле старого дуба, меж корнями сосны, под мостиком.
– Вот этот вот лес, до Людвигсдорфа, самый опасный, – негромко поучал браконьер. – Мы сейчас тут немного запромышляем – повезет, так подстрелим тетерева или уток. Правда, все это придется хорошенько спрятать. Говоришь, тебя интересует старая мельница?
– Да-да, именно те
– Что ж, – согласился Отто. – Тогда оттуда и начнем. У меня там припрятана сеть. – Он подмигнул. – Половим рыбки в тевтонской водичке!
Иван улыбнулся:
– Половим!
Людвигсдорф – три дома с амбарами, ригами и хлевами – обошли с юга и болотами вышли к Фоулену, куда тоже не стали заходить – зачем светиться? – а направились по берегу озера Любень, в которое впадала речка Маржанк. И где-то там, на речке, располагалась мельница. Места вокруг были топкие, но узкие – от реки берег почти сразу поднимался отвесной кручей.
– Это еще что, – вытаскивая ногу из грязи, обернулся жестянщик. – А на той стороне – вообще одна осока, да вон, сам видишь.
Выйдя к реке, пошли густыми кустами, Раничев едва успевал отводить рукой ветки и так увлекся этим делом, что чуть было не пропустил весьма интересный объект – сложенные аккуратной кучей недавно срубленные колья.
– Видать, дорогу через болотце мостить собрались, – пояснил Отто. – Не знаю только, зачем? Мельница-то заброшенная.
– Так, может, ее собираются восстановить?
– Восстановить? – Браконьер оглянулся и окинул Ивана тяжелым взглядом. – Не думаю.
– А что так?
– Да так… – Видно было, что жестянщик не очень-то охотно поддерживает эту тему. – Про эту мельницу болтают всякое…
– Что же?
– Говорю – всякое. – Отто нахмурился. – И ведьмы туда на метлах летают, и рычит по ночам кто-то страшный.
– Рычит?
– Рычит! Я сам слыхал. – Жестянщик пробормотал про себя что-то похожее на молитву. – И скажу тебе, Хуан, лучше бы никому и никогда не слышать того жуткого рыка! Ну хватит об этом… Пойдем-ка ловить рыбку.
Нырнув в кусты, Отто вытащил из захоронки сеть, довольно большую, и с помощью Раничева поставил ее у впадения реки в озеро. После чего с ухмылкой взвел самострел:
– Ну вот, теперь можно и уточек пострелять! Пойдешь со мной?
– Нет. – Иван помотал головой. – Лучше прогуляюсь, посмотрю земли. Где, ты говоришь, мельница-то?
– Во-он, вдоль реки, тропка… Только сам я с тобой не пойду, Хуан. Да и тебе не советую.
– Да я быстро. Только взгляну.
– Смотри-и-и…
Подмигнув проводнику, Раничев спустился к реке.
Тропинка, то сужаясь, то расширяясь, а то на некоторое время и пропадая вовсе, вела вдоль реки, едва не спускаясь в воду. Иван пару раз чуть не сорвался – уж больно крут был бережок, хорошо, успел уцепиться за подвернувшуюся под руку иву. Перевел дух, огляделся… и увидел мельницу. Полуразрушенная плотина уже давно не держала воду, почти полностью обнажив могучее верхнебойное колесо, когда-то способное явить невиданную в этом обществе силу. Перед мельницей был устроен амбар – хранилище для зерна или муки, к амбару вела достаточно широкая для того, чтобы могли проехать возы, дорога, ныне заросшая густой травой, лопухами и чертополохом. Впрочем… Иван подтянулся и прыжком взобрался на насыпь… четко разглядев на дороге следы гусениц!