Последняя гимназия
Шрифт:
— Откуда раздобыли?..
— В болоте, — поспешно ответил Химик. — За клюквой ходили и на уток нарвались. Из самоделок двух ухлопали…
Кузя встал и посмотрел в сторону.
— А там утки еще остались?..
— Нет, не остались… Все улетели утки…
— А это, между прочим… не куры?..
— Ну вот! — обиделся Химик. — Станем мы из-за кур в лес, в болото таскаться. Кур и здесь не мало…
Кузя встрепенулся.
— Где?..
— Там, — махнул Химик, за водопадом пасутся… Кузя крякнул и, нагнувшись, поднял с земли суковатую ветку.
— Вы, рябцы, ежели уходить будете, костер не гасите, ладно?..
— А ты, сволочь — разом крикнули Химик
— Сматываемся, — сказал Химик: — Кузя парень — липа. И сам запорется и нас выдаст…
Когда Химик с Лепешиным появились на шкидском дворе, там происходило собрание. Пришедшие поторопились юркнуть в толпу ребят.
Викниксор громил воровство.
В Шкиде завелась группа хулиганов, которая грабит и разоряет окрестные огороды; к нему сегодня приходили огородники и требовали принять меры. — С картофельным воровством следует покончить! — заявил Викниксор.
— Верно! — поддержал Химик. — Надо бросить, ребята, картошку… На кой кляп сдалась она нам?..
По рядам прокатился сдержанный гул… Проголосовали. Единогласно решили "бросить"…
— Дальше, — продолжал заведующий: — нам надо переизбрать старосту по кухне… Предлагаю выбрать Васильева…
— Женьку! — закричали ребята… Викниксор поднял брови и нахмурился.
— Если вы не желаете Васильева, предлагаю Смирнова…
— Женьку! — кричали ребята.
У Викниксора было много оснований не доверять Кухню женькиному управлению. И ему наверное удалось бы провести своего кандидата, если бы Женька не купил заблаговременно голоса. Женька еще вчера, узнав о перевыборах, пообещал каждому, кто будет за него, по полфунту хлеба у младших и по фунту у старших. И поэтому сейчас все шкидцы дружно кричали:
— Женьку!.. Женьку!..
И Викниксору пришлось уступить…
Не успело окончиться собрание, как Викниксора позвали к воротам… Химик осторожно выглянул из-за дома и увидел толстую женщину в зеленом байковом платке, кричащую заведующему:
— Ваши ребята кур убивают, а потом жарят!.. У меня сегодня четыре штуки пропали, я буду в милицию жаловаться!..
Викниксор нелепо покачивался, судорожно морщил и тер рукой лоб и мычал невразумительно:
— Успокойтесь. Примем меры…
Глава пятнадцатая
"Да… Им самоуправление вредит. Они не доросли, — раздраженно думал Викниксор. — Оставили прежнего старосту, который обворовывает их. Идиоты!
В распахнутое настежь окно сквозь темноту и вкрадчивый шелест ветвей доносился собачий лай. Викниксор полузакрыл оконные створки, потушил лампу и, как был в халате, залез под одеяло на скрипучую столетнюю оттоманку. Под стрекочущее тиканье будильника проходили, текли минуты. Викниксор сбросил одеяло, оставшись под одной простыней. Но сна не было, и он, ворочаясь, снова перебирал в памяти сегодняшний день. Вспоминалась женщина, у которой пропали куры, перевыборы, резкий разговор с Эланлюм, и в конце концов опять заныло в ухе. Это проклятый фурункул, упрямо засевший где-то там внутри, мешал спать уже целую неделю. Викниксор терпеливо закусывал губы, но потом забылся и чуть ковырнул нарыв мизинцем. Сразу дернуло, обожгло, словно током, и он, совсем расстроенный, приподнялся и уселся на оттоманке.
Ку-рите, пей-те и бузите.Отправят в ла-авру — не беда,Уроков этих не учите —Не вый-дет толку пи черта…заглушенно, но убедительно пел кто-то. Мелодию сопровождал обычный шкидский аккомпанемент на алюминиевой миске.
"Я тебе покажу — уроков не учить", — подумал Викниксор и хотел уже идти отыскать нарушителя тишины, но голос показался знакомым, и он вспомнил…
… После перевыборов, после ссоры с немкой он обходил на ночь дачу. Воспитанники спали, и только кухонный староста Женька был на кухне. Викниксор вспомнил, как Женька тогда, словно не заметив его, продолжал резать на утро хлеб. А когда Викниксор пошел дальше, Женька стал что-то насвистывать, насмешливо и торжествующе…
Вот почему Викниксор не двинулся с места и, сдерживая растущую злобу, ждал. У него появилось инстинктивное, тщательно спрятанное от самого себя желание обождать, пока Женька не споет какую-нибудь гадость. Тогда (старался не думать Викниксор) можно спокойно, с чистым сердцем наказать Женьку.
Тикал насмешливо будильник, сверлило в ухе. Викниксор раздражался все больше и больше; ему казалось, что Женька знает его мысли. Он сидел, готовый вскочить, полузакрыв неспокойные глаза.
Наконец, Женька замолчал совсем, будильник затикал еще насмешливее, и Викниксор, почувствовавший себя обманутым, обиженный и расстроенный, встал и прокрался на кухню…
На столе грудой лежал хлеб, уже нарезанный на тощие приютские пайки. Желтый огонек лампы отражался, вздрагивая в широком лезвии ножа для резки хлеба. А сам Женька, не замечая стоящего в дверях зава, сидел на подоконнике. Он держал казенную миску и, напевая, ударял в нее ложкой. Викниксор, спрятанный темнотой, держась за больное ухо, с ненавистью глядел на него.
Женька вдруг оглушительно забарабанил по миске ложкой.
Ну и весело живется,Если с Элушкой живет.Молока хочь не напьется,Зато Элушку…— Каналья!
Круглая миска с дребезжанием выкатилась, виляя за открытую дверь, а оглушенный недоумевающий Женька молча поднимался с пола, ухватившись за край стола и нечаянно зацепив нож. Викниксор метнулся к нему, теперь уж отдавая себе во всём отчет, размахнулся и жестоко, как только мог, как глушат на бойнях скотину, ударил Женьку кулаком в голову. Женька охнул, упал снова, снова поднялся и, пошатываясь, выбежал вон.
Викниксор, погнавшийся за ним, нашел его в полутемной спальне, Женька лежал, закутавшись с головой, на своей койке и тихо, сквозь зубы выл: ему показалось, что зав сошел с ума. Викниксор грубо дернул его за плечо, потом схватил за шею — начал трясти. Голова Женьки мерно билась о железные перекладины кровати. Шкидец царапался, извивался, хрипел, но это еще больше ожесточило Викниксора.
И только когда разъехались в сторону доски кровати, когда он увидел кровь, увидел отпечаток своих пальцев на щеке провалившегося на пол шкидца, только тогда ощутил всё, что произошло.
Уже с испуганными возгласами просыпались воспитанники, громким басом заревел не спавший и видевший всё Кузя. Викниксор нагнулся, вытащил из-под койки замолчавшего, притихшего Женьку и не зная, куда его девать, потащил в изолятор.
— Очень странный педагогический прием… не правда ли? — спросил на следующий день под одобрительный гул остальных ребятишек Иошка у немки.