Последняя камелия
Шрифт:
– Какая чепуха! – сказала миссис Диллоуэй. – Я рада, что вы дома. Мы все рады.
– А отец? – спросил он.
– Не могу сказать. Вы ведь поссорились. Время покажет, как будут развиваться события. Но все равно он сейчас в Лондоне.
Десмонд разинул рот.
– Он в безопасности, – успокоила его миссис Диллоуэй. – Сегодня мы получили от него телеграмму. Лондонский дом оказался всего в нескольких кварталах от места, где город пострадал сильнее всего. Но ему повезло.
– Слава богу, – с облегчением произнес
– Завтра.
– Я бы хотел повидаться с детьми, если можно.
Миссис Диллоуэй посмотрела на меня:
– Мисс Льюис отведет вас наверх.
– Давай устроим им сюрприз, – сказал Десмонд с озорным блеском в глазах.
– Давай, – шепнула я.
Мы подкрались к дверям детской, и я услышала, как Эббот на что-то жалуется, а Николас изображает вой пожарной сирены.
Десмонд наклонился ко мне и прошептал:
– Войди и скажи им, что пришли учителя.
– Они возмутятся, – усмехнулась я. – Сегодня ведь суббота!
– Ерунда! Я подожду за дверью и удивлю их!
Я вошла в детскую.
Эббот лежал на полу, положив ноги на какую-то игрушку, и листал книжку комиксов.
– Почему жизнь такая скучная?
Кэтрин и Джени сидели у кукольного домика, а Николас двигал к нему пожарную машину, вызывая у девочек раздраженные крики.
– Дети, – сказала я, – с прискорбием сообщаю вам, что сегодня у вас будут уроки.
– Уроки? – завопил Эббот. – Но сегодня же суббота. Это… противозаконно!
Я притворно усмехнулась:
– Уверяю вас, это не противозаконно.
– Туфта, – состроила рожицу Джени.
– Мисс Джени, – ответила я, едва сдерживая смех, – кто вас научил такому слову – туфта?
– Николас, – с улыбкой ответила Кэтрин.
– Ладно, бог с вами. Я даже наняла для этого случая специального субботнего учителя. Он уже за дверью.
– Я, наверное, умру, – застонала Кэтрин.
– Я совершенно уверена, что не умрешь.
– Кто учитель-то? – спросил Николас. – Не тот нудный старикашка с усами?
– Мистер Уортингтон – не нудный старикашка, – сказала я. – Он очень милый человек.
Я подняла Джени на ноги, и Кэтрин тоже встала.
– Давайте, – продолжала я, – встретим его.
С унылыми лицами дети вереницей поплелись в коридор, и тут из-за двери выскочил Десмонд.
– Сюрприз! – воскликнул он.
– Десмонд? – закричал Николас, улыбаясь до ушей.
– Десмонд! – завизжала Кэтрин, подбежала и обхватила старшего брата руками.
Джени захлопала в ладоши, хотя не думаю, что она его узнала.
Десмонд присел на корточки рядом с самой младшей сестренкой.
– Когда я последний раз тебя видел, ты была совсем малышкой. А теперь, смотри, как выросла!
Она засияла. Потом он взглянул на Эббота, который с хмурым видом скрестил на груди руки.
– В чем дело, Эббот? – спросила я.
Тот не отрывал глаз от Десмонда.
– Ты не должен! – закричал мальчик. – Ты не можешь вернуться сюда как ни в чем не бывало!
Десмонд побледнел.
– Это нечестно! – продолжал кричать Эббот, а потом протиснулся мимо нас и убежал в свою комнату.
– Оставайся с детьми, – тихо сказала я, – а я пойду к нему.
Я бросилась по коридору за Эбботом. Дверь в его спальню была заперта.
– Эббот, – позвала я, – пожалуйста, открой дверь, милый. Пожалуйста, давай поговорим. Ну почему ты обижаешься?
– Отстаньте от меня! – крикнул он. – Пожалуйста, оставьте меня в покое.
– Хорошо, – согласилась я. – Но потом я вернусь тебя проведать.
Десмонд провел вторую половину дня с детьми в гостиной, где Джени и Кэтрин по очереди танцевали с ним вальс. Обе визжали от восторга, когда он кружил их по комнате. Николас, хлопая в ладоши, подзадоривал танцующих.
Десмонд установил граммофон.
– Я нашел эту штуку в магазине грампластинок в Лондоне, – сказал он, нащупывая штырек. – Гленн Миллер. В Америке он знаменитость. Ты его знаешь?
– Да, – сказала я, вспомнив джаз-банды в «Кабана-Клаб» в Бронксе. Мне бы хотелось осмелиться потанцевать с парнями, которые меня приглашали, но я всегда находила причину для отказа. В ту ночь на пароходе я впервые танцевала с Десмондом.
– Хорошо, тогда ты узнаешь «Лунную серенаду». – Он протянул мне руку.
Кэтрин улыбнулась, когда он правой рукой обхватил мою талию. Мы сомкнули руки, а потом я положила правую на его плечо.
– Приятная песня, правда?
– Да, – согласилась я, радуясь, что снова оказалась в объятиях Десмонда.
Не знаю, как долго продолжалась песня, но мне это показалось вечностью. Я потерялась в этой музыке и его объятиях, когда он нежно кружил меня по комнате.
– Простите, – послышался из дверей голос миссис Диллоуэй. – Извините, что прерываю. Мисс Льюис, можно вас на пару слов?
Я отпустила Десмонда и поспешила в коридор. Миссис Диллоуэй прикрыла дверь в гостиную.
– Извините, – сказала я. – Похоже, я увлеклась.
– Я пришла не для того, чтобы вас бранить, – ответила домоправительница. – Видит бог, я хуже всего умею говорить о сердечных делах. – Она тяжело вздохнула. – Дело в Эбботе. Я только что ходила его проведать и нашла его в страшной лихорадке. Я вызвала доктора.
В тот вечер Эббот отказался от ужина. Я очень тревожилась за него. Он был трудным подростком, и мне было очень неприятно видеть его таким взбешенным. Почему появление Десмонда вызвало у него подобную реакцию? Доктор пришел к вечеру и заявил, что Эббот подхватил редкую форму вирусного менингита. Ему нужен покой и время.