Последняя камелия
Шрифт:
Я кивнула:
– Да, пожалуйста, пусть войдет. Мне бы хотелось поблагодарить его.
В палату робко вошел высокий черноволосый мужчина.
– Рад видеть, что вы очнулись, – с улыбкой сказал он и замолчал, прикручивая звук радиоприемника на своем ремне. – Какое-то время мы не были уверены, что вы придете в себя. – Он протянул руку. – Я Джон Симмонс.
Я пожала ему руку.
– Не знаю, как и благодарить вас, Джон, что спасли мне жизнь.
– Мне жаль, что не нашли вас раньше, – сказал санитар. – Вы настоящий боец.
– Я американка, – ответила я. – Это у нас в крови.
Усмехнувшись, он полез в карман.
– Мисс Синклер, причина, по которой я здесь… В общем, около места аварии я кое-что нашел, и подумал, что это могло быть ваше. – На его ладони лежала цепочка, и он передал ее мне. В центре овального медальона была выгравирована камелия. Медальон леди Анны. Я тотчас же узнала его и от изумления разинула рот.
– Не понимаю. Я…
– Должно быть, вы потеряли его во время аварии, – сказал Джон Симмонс, вставая. – Что ж, не буду вас утомлять. Приятно видеть, что вы выздоравливаете. Люди на станции будут рады услышать это.
– Но… – пробормотала я, глядя на цепочку.
Он уже подошел к двери, но обернулся, чтобы еще раз взглянуть на нас.
– Ой, чуть не забыл сказать: в том же овраге мы нашли кое-что интересное. Поверите ли: проржавевший «Роллс-Ройс» сороковых годов с чьими-то останками внутри.
Я снова разинула рот.
– Чьими-то?
– Да. Похоже, это был мужчина, судя по размерам. Ну, не хочу вас волновать, мисс. Я просто подумал, вам будет приятно знать, что вы выбрали правильное место для аварии и привели нас к несчастной душе, пробывшей там десятки лет. – Он улыбнулся. – В общем, все мы желаем вам всего наилучшего, мисс Синклер. – Он кивнул в сторону Рекса и подмигнул. – И, может быть, отныне вы предоставите водить машину вашему мужу.
– Так и сделаю, – сказала я, взглянув на Рекса, который сжал мое плечо.
– Не могу поверить, – сказала я, когда санитар ушел, и показала гравировку на медальоне. – Видишь? Это камелия.
– Да, действительно, – сказал Рекс, целуя меня в макушку. Он взял цепочку, чтобы рассмотреть ее поближе.
– Это цепочка леди Анны, – медленно проговорила я, вспомнив картину, написанную неизвестным художником: на ней шею леди Анны украшала цепочка. Эти печальные глаза. Это выражение тоски и какой-то тайны.
Рекс потряс медальон у моего уха:
– Послушай. Похоже, там внутри что-то есть. – Он повозился с застежкой и пожал плечами: – Похоже, заело. Надо дать посмотреть ювелиру.
– Дай, я попробую, – сказала я, снова беря цепочку, и мое сердце забилось в предчувствии. Что хранила там леди Анна? Я возилась с крючком, пока он вдруг не сдвинулся. Медальон раскрылся, оттуда выпало что-то маленькое и заскакало по полу. Рекс подобрал эту штучку и протянул мне на ладони, чтобы я рассмотрела ее.
– Как странно, – сказал он. – Что это такое, как думаешь?
Мои глаза наполнились слезами.
– Семечко, – сказала я. – Конечно же, семя камелии.
Я вспомнила пень, который обнаружила за сараем в тот день, когда приезжал Николас. Конечно же, Анна хранила в медальоне семя на случай, если что-то случится с ее драгоценной камелией. Нашла ли это дерево Флора? Спасла ли его? Была ли она в той машине? С кем?
– Это миддлберийская розовая, – сказала я. – Я знаю.
– Неизвестно, прорастет ли это семя, пролежав в медальоне десятки лет, – усомнился Рекс.
За годы работы я прочла несколько статей о прорастании семян, в том числе одну о пшеничном зерне, найденном в гробнице с египетской мумией, которое было успешно выращено спустя века.
– Камелии выносливы, – ответила я. – Оно прорастет.
Я поднесла медальон к свету и внимательно осмотрела его внутренность. Там было что-то выгравировано, и я прочла: «Дорогой Эдвард, мой истинный север».
– Ты плачешь, – сказал Рекс, прижавшись щекой к моей щеке.
– Рекс, у меня такое чувство, что мне дали шанс начать все сначала.
– У меня тоже, – сказал он. – Я чуть не потерял тебя.
Я сжала в руке медальон.
– Мне бы только хотелось, чтобы сад не был уничтожен…
Рекс озадаченно посмотрел на меня.
– Я не понял, о чем ты.
– Я видела бумаги с планами, – ответила я, вспомнив, как содрогнулась, увидев планы перестройки поместья. – Рекс, я хочу, чтобы ты не подписывал эти планы.
Он поцеловал меня в шею.
– Я никогда не подпишу ничего подобного. Эти бумаги, Ватсон, – выпали из проекта, в который вложились мои родители. Он находится к северу от Кембриджа.
– Нет, – возразила я, – я уверена, что все поняла правильно. На плане были деревья и поместье.
Рекс почесал в затылке.
– Ну, деревья, о которых ты говоришь, – это пораженные тлей дикие яблони, а «поместье» – старый коровник. – Он улыбнулся. – Как я понял, ты не слишком внимательно рассмотрела эти планы.
Я ощутила, как к щекам прилила кровь.
– Но я думала…
– Ты думала, я позволю родителям послать бульдозер в сад, в который влюбилась моя женушка? – Он покачал головой. – И к тому же эти камелии вдохновили меня на новый роман.
– Вот как? – усмехнулась я.
– Да. Цветы, тайна, поместье – я не мог бы разобраться в этой истории, если бы ты не нашла ключ.
Раздался стук в дверь, и мы переглянулись. Вошел пожилой мужчина, лицо его отчасти скрывал низко надвинутый на лоб берет в елочку, но когда он взглянул на меня, у меня возникло отчетливое чувство, что когда-то я его видела – но где?
Он покашлял.
– Простите меня. Я шел к своей жене и был уверен, что она в тридцать четвертой палате.
В руке он держал чашку кофе.