Последняя любовь Екатерины Великой
Шрифт:
С кем обсуждать такое путешествие, как не с «хохлом» Безбородко? Обоих захватила такая идея. Большой любитель и умелец организовывать грандиозные праздники, Потемкин кипел от восторга при мысли закатить этакий праздник на всю Европу. Сердце Григория Александровича не терпело вида заплаканной или тоскующей императрицы.
Для начала соратники прикинули маршрут, причем, войдя во вкус, Потемкин даже вскочил, взволнованно забегал по комнате, размахивая руками и теребя свои и без того не слишком причесанные волосы:
– До
Несколько более осторожный Безбородко, прекрасно понимая, чем чревата такая «прогулка» в Крым государыни, поскреб затылок:
– Опасно… Турки обидятся, решат, что это к войне…
– И пусть к войне! Турок побьем, и вовсе все наше будет!
Флегматичный Безбородко шмыгнул носом:
– Так мы к войне готовимся или к путешествию?
– Сначала к путешествию. Понимаешь, Андрюша, ничего не пожалею, жизни своей не пожалею, чтоб показать товар лицом!
Не пожалел. А тогда они долго прикидывали, чего и сколько понадобится, как лучше ехать – на санях или в каретах, а может, вовсе вплавь? Все зависело от того, сколько человек поедет, для одной императрицы с малым числом сопровождающих Потемкин мог бы организовать путешествие за несколько недель, но ведь так хотелось размахнуться!
Рано поутру, едва она успела выпить кофе, к Екатерине вдруг попросился Потемкин. С чего бы? Случилось что?
Нет, князь вошел довольный, одет парадно, глаза блестят…
– Как почивала, матушка?
– Благодарствую… Как сам?
– Я тебе, Катя, занятный документ принес, прочти на досуге. – Бумагу протянул скромно, но лукавый глаз из-под бровей сверкнул так, что она не смогла отложить дело в долгий ящик. Уж очень любопытно стало, показала рукой, чтоб садился в кресло, взяла очки…
Уже после первых слов Екатерина поняла все: и задумку Потемкина, и то, какая работа проведена по подготовке, и то, насколько он сам загорелся этой идеей. Проехать до Крыма самой и провезти огромную свиту, в том числе из иностранцев!
Григорий Александрович терпеливо дождался, пока Екатерина пробежит глазами весь документ, не подавая вида, насколько трудно дается это спокойствие. Государыня вскинула глаза на своего дорогого батеньку. Вот кто понимает ее до самого донца и готов наизнанку вывернуться, только бы ей было хорошо! Такое придумать мог только Потемкин! Если и говорили о поездке, то лишь самой императрицы с небольшим штатом, а Григорий Александрович вон на что замахнулся.
– Маршрут продумал, а во что встанет? Да и что иностранцам показывать? Наше бездорожье или нестроение?
– Есть что показывать, матушка, не ударим лицом в грязь, не бойся. Дороги где подновим, где новые проложим, мосты уже чинят, во всякой губернии пусть сами озаботятся своими дорогами.
– Во что обернется такая прогулка?
– То не прогулка, а инспекция, довольно тебе дома киснуть. А хоть и дорого обойдется, но польза будет большая. Ты проедешь, дорогу с собой не заберешь? И мост не разрушишь, чтоб другим не достался. Все же на месте останется – дворцы, дороги, даже столбы верстовые!
– Что? Какие столбы!
– А верстовые, чтоб видно было, сколько от Петербурга проехали.
– Все предусмотрел, – с сомнением покосилась на довольного Потемкина Екатерина.
Тот вздохнул:
– Пока не все, но мы с Безбородко стараемся.
– То-то мне доносят, что вы с хохлом всякий день горилку вместе пьете!
– Да не пьем горилку, не люблю я ее. А вот над прожектом думали вместе. Согласна, Катя?
Государыня вздохнула:
– Ох и искуситель ты, батенька!
– Так ведь придумка того стоит! Соглашайся, Малороссию увидишь, Крым, море… – Потемкин закрутил головой, блаженно прикрыв единственный глаз, словно и сам увидел нечто такое…
– Море у меня вон в Петергофе есть.
– Э, нет! То не море, а Маркизова лужа! Поехали, Катя.
– Ну что с вами, хохлами настырными, делать? Прикинь, во что обойдется и что сделать надобно. К тому же сколько времени на подготовку уйдет.
Потемкин снова заблестел глазом:
– То зависеть будет от числа ездоков, а подготовку уже начали. Ордера по всему пути следования разосланы про строительство путевых дворцов, подготовку лошадей на станциях, столование, починку и строительство дорог, мостов и столбов тоже…
Екатерина даже с места подниматься начала то ли от возмущения, что без нее все решил, то ли от изумления, что столько сделано. Потемкин замахал руками:
– Ты, матушка, не беспокойся, если в большой расход введу, то я лучше свои тебе доложу, только чтоб все по высшему чину получилось.
Поняв, что бить прямо сейчас не собираются, он вдруг, как фокусник, вытащил из рукава какую-то книжицу и протянул обомлевшей государыне:
– Вот тебе еще, Катя, задачка. Посмотри, после ругаться будешь. Не стану тебе мешать…
Глядя вслед удалившемуся другу, Екатерина пыталась проглотить ком в горле. Вот кто живет ради нее. А еще ради получения от жизни удовольствия. Более беспокойного и деятельного человека она не встречала! И батенька собирался уходить в монастырь! Да с его энергией монастырь был бы уже разнесен по камешку! Или Григорий Александрович стал патриархом.
Глянув в книжечку, она и вовсе обомлела. Дневник-путеводитель назывался «Путешествие Ее Императорского Величества в полуденный край России, предприемлемое в 1787 году». В предисловии говорилось: «Всех городов, знаменитых рек, местечек и достойных замечания урочищ через путешествие сие последовать имеет, предполагается здесь географическое и историческое краткое описание». Вторая, правая страница каждого листа оставалась пустой, и пояснялось, что это для путевых заметок самого путешественника.