Последняя любовь президента
Шрифт:
– Горько! – кричу я.
И вижу на повернутых ко мне лицах этих ребят полное недоумение. Я смотрю на них тоже озадаченно, но потом, проследив за направлением взгляда девушки, украшенной красными шну-рочками, болтающимися и на шее, и на запястьях рук, понимаю, что она рассматривает мой галстук, смотрит на него, как на кобру, готовую к прыжку. И в глазах ее – затуманенный ужас.
«Ну, Мира, ты влипла!» – думаю я и понимаю, что надо отсюда уходить.
Оборачиваюсь, гляжу на невесту. А сказать ничего не могу. Язык не поворачивается.
– Эй, пацаны! – громко говорит кто-то. – Шампань перегрелась! Надо открыть!
И гости
«А может, они все из Молдавии? – думаю я. – Поэтому и кажутся мне иностранцами?»
– Эй, Мира! – зовет невесту жених Витя, похлопывая ладонью по свободному месту на скамейке рядом.
А я стою и думаю: остаться или уйти? Стою и не могу принять решения.
– Эй, открой бутылку, а то у меня не получается! – Девушка в черных кожаных шортах и маечке протягивает мне бутылку водки.
Я с трудом откручиваю крышечку, возвращаю бутылку.
– Садись! Не маячь! – говорит мне весело та же девушка в кожаных шортах и так же, как Витя Мире, похлопывает по свободному месту на скамейке. Рядом с ней.
Я присаживаюсь.
– Что-то у меня от этой дури крыша едет, – жалуется мне сосед справа.
Я киваю. Делаю вид, что сочувствую. Предлагаю ему налить водки.
– Ты что? – пугается он. – Нельзя смешивать грешное с праведным!
«Ладно, – думаю я. – «Праведное» я не курю, буду грешить».
И наливаю себе полный пластмассовый стаканчик водки.
206
Воздушное пространство. 18 января 2005 года.
За бортом «боинга» – минус пятьдесят два. В душе – ноль. В стаканчике – сорокаградусная водка. Первый раз за долгое время мне не захотелось виски. Может потому, что в баре бизнес-класса оказалась лишь бутылка «Teachers». В переводе «Виски учительское». Может, это и неправильный перевод. Возможно, это просто фамилия такая у владельца торговой марки. Но меня эта деталь вывела из себя. Точнее, не вывела, а оттолкнула. Не надо меня учить. Я об этом и Владимиру говорил еще сегодня утром перед отъездом в аэропорт. Но он слушал мои слова с каменным, спокойным выражением лица, словно я нес бред, а он был психиатром, пережидавшим мой приступ.
Нет, главные вопросы мы решили, да и на себя он взял немало. Практически родное посольство облегчило мою печальную задачу. Бедных Диму и Валю завтра кремируют, а прах рассыпят на Цюрихском кладбище, недалеко от САДИКА ЛЬЮИСА КЭРРОЛЛА, где растут две розы: Vera и Oleg. Правда, взрослым не предлагают отдавать свои имена розам. Оно и правильно. Даже у оборвавшегося детства должны быть свои привилегии.
В этот раз у меня над душой висит не стюардесса, а стюард. Молодой парень с короткой стрижкой. Он понял, что я пью водку. Понял, что у меня тяжелое душевное состояние. Понял и сидит на переднем кресле с каким-то журналом в руках. Только иногда приподнимается и ловит мой взгляд, чтобы проверить: не хочу ли я чего-нибудь.
То, чего я хотел вчера, сегодня уже недоступно. Но теперь меня переполняют сомнения. Владимир был прав, настаивая, что девочка должна пока остаться в Швейцарии. Во-первых, ей еще нет трех месяцев. Во-вторых, появление в моей семье неноворожденного ребенка вызовет массу вопросов и даст кому-нибудь повод докопаться до происшедшей трагедии. В-третьих, Светлане, учитывая ее нынешнее психическое состояние, лучше не знать о гибели сестры и Димы.
Откуда Владимиру известно о психическом состоянии моей жены? Я только сейчас, вспомнив его доводы, задумался: он слишком много обо мне знает! Но нет у меня ни возмущения, ни раздражения по этому поводу. Я пытаюсь вспомнить дословно вчерашний разговор с ним.
«Мы найдем возможность устроить ее, Лизу, в хорошие частные ясли, – говорил он, попивая кампари с апельсиновым соком. Мы сидели в приятном кабинете Посольства Украины в Берне. – Для того чтобы оформить опекунство или даже удочерение, потребуется масса времени и бумажек. Придет время, и мы сами поможем вам в этом деле. Но сейчас делайте вид, будто ничего не произошло. Вы просто съездили в срочную командировку. Ваш брат с женой и дочерью собираются переезжать в Америку. Они получили медицинский грант. Если вы сами в это поверите, будет еще лучше».
«Почему он говорил про Америку? – задумываюсь я. – Нет, это он просто предлагал легенду для Светланы и моей матери. Он же почти подмигивал, говоря это».
«Надо сохранить происшедшее в тайне! А о ребенке мы вам будем регулярно сообщать. Найдем такую возможность!»
Странно, но водка не согревает меня. И пить ее больше не хочется. Я прошу у стюарда чаю.
– С коньяком? – спрашивает он.
– Да, с коньяком, – соглашаюсь я. – И лимончик не забудьте!
Стюард улыбается. Ему кажется, что промелькнувшая на моем лице улыбка была вызвана его предложением коньяка. Нет, он не прав. Но разочаровывать его не буду. Улыбка, которую я тут же согнал со своих губ, была вызвана воспоминанием. Воспоминанием о том, как беременная Светлана просила меня подойти в Париже к мулатке-проститутке и узнать стоимость услуг. Странно, но я до сих пор помнил эту сцену во всех подробностях. Но почему я вспомнил об этом? Почему именно сейчас? Наверно, мне хотелось обратно в прошлое, назад, в период ожидания счастья и жизненных изменений! Тогда ведь я и представить себе не мог, чем завершится мой внезапный интерес к Вале Виленской и ее сестре. Я и не догадывался, чем завершится романтическое путешествие Вали и Димы в Швейцарию. Но, во всяком случае, их романтическое путешествие уже завершилось, а мое еще продолжается, только оно уже не романтическое.
207
Киев. Февраль 2016 года. Понедельник.
Кабинет после непривычно длительного перерыва показался мне излишне теплым. Пришлось открыть окна на десять минут.
Кожаная папка с тисненым золотым тризубом едва вмещала стопку указов и законов, нуждавшихся в моей подписи.
Я пил чай, раздумывая: открывать ее уже сейчас или подождать.
И пока я думал, в кабинет вошел Львович. Отглаженный, отмытый, отштукатуренный, побритый до блеска. Новенький костюм, новый галстук.
На мой удивленный взгляд он только улыбнулся.
– Я возьму пересмотреть, – кивнул он смело на так и не тронутую мной папку. – Это же документы еще с прошлого года. А теперь многое изменилось.
Я кивнул.
– Подписывать все равно будете после восьмого марта, после перевыборов… Кстати! Главная новость – Казимира в Москве арестовали. Вместе с его российским партнером! Смело! Уже и обвинение предъявили – в связях с чеченскими боевиками и организации похищений граждан России.
– Думаешь, не выпустят?