Последняя мечта
Шрифт:
Очнувшийся на планете Новая Земля, он будет знать, что «записан» почти век назад. Его земной прототип, в лучшем случае, на данный момент будет уже седовласым старцем, имеющим мало шансов дождаться сигнала о благополучном завершении межзвёздного перелёта.
У клона будут, конечно, знания, умения, воспоминания, опыт земного Павла. Они, возможно, пригодятся ему на первых порах, но, в дальнейшем, скорее всего, будут только мешать. Поэтому Паша, по своему легкомыслию, не особо заботился о будущей судьбе своего инопланетного двойника.
Подпись же второго соглашения подтверждала согласие Павла по прохождении месячного инструктажа, запланированного на октябрь месяц, оставить текущую работу и поступить в распоряжение полковника Рокотова, с присвоением звания лейтенант. В сумме оклада, указанного в конце, кто—то явно ошибся, приписав пару лишних нолей.
– Особенный ты, Паша, особенный. Но об этом позже.
Офицер откинулся на спинку стула. Это предполагало, по всей видимости, не очень короткий разговор.
– Что касаемо первой бумажки, ты, думаю, понимаешь, что среди первых поселенцев с самого начала обязательно должен быть врач. А у тебя, кроме того, что ты врач—реаниматолог, есть уникальный опыт спасения человеческой жизни. Своими руками, без вспомогательных устройств.
На современном уровне развития технологий помощь пациентам оказывалась если не автономно, то, как минимум, дистанционно. Поэтому студенты—медики относились к практическим занятиям с некоторой брезгливостью. Многие не понимали, зачем это вообще нужно – самим возиться с реальными наглядными пособиями и с клонами—манекенами.
Но занятия были обязательными к посещению и на них допускалось только личное присутствие. Для многих учёба заканчивалась с началом практики. Ты, допустим, выдержал пытку с манипуляциями по проведению искусственного дыхания и непрямого массажа сердца. А как тебе прямой массаж? Вскрытие грудной клетки ужасающими уже своим видом блестящими хирургическими инструментами. И остывающее сердце в руках.
Павел не любил вспоминать случаи, когда ему пришлось применить свои умения.
В позапрошлом году, в Карелии, Павел вытащил из воды и откачал рыбака. А за год до этого, на Приполярном Урале, ему довелось реанимировать и неделю лечить охотника—манси, потрёпанного диким зверем.
Как он, оказывается, заблуждался, считая эти происшествия никем не замеченными!
– Вопрос по второму соглашению объяснить сложнее, согласен, – продолжал между тем полковник.
– Я бы сказал, невозможно, – вставил Павел, – какой из меня лейтенант спецслужб? С шестого класса меня по медицинской стезе запустили, без вариантов.
– Система распределения – одна из тех вещей, кстати, которую нам с тобой тоже предстоит ломать.
– С чего вы взяли, что её надо ломать, и что кто—то позволит вам это делать? – удивился Паша. Многие аспекты текущего мироустройства казались ему правильными и незыблемыми. В том числе и то, что ещё с начальной школы производится отбор и перемещение части учащихся в «академии для умников», где готовят творческую, техническую и интеллектуальную элиту. А остальных детей также постепенно распределяют так, чтобы к окончанию образовательного процесса каждый чётко понимал, кем он будет в жизни.
– Павлик, вспомни, в детстве разве не ты мечтал стать знаменитым музыкантом? Или, позже, гениальным конструктором? Куда оно всё делось? – вопросил полковник, и продолжил, не дожидаясь ответа. – Беда в том, что выпускники современных технических вузов, вливающиеся в трудовые и научные коллективы, не то что не в состоянии предложить что—то новое, они с трудом поддерживают уровень технологий на том уровне, на который наши предки вышли семьдесят лет назад. Нет среди молодёжи новых Энштейнов, нет Ландау и Курчатовых. Да что говорить, Северяниных и Айвазовских тоже, увы, нет. И возникла такая крамольная мысль. Не отсеиваются ли будущие гении ещё в школе? Ведь не секрет, что многие великие прошлых столетий в процессе учёбы вовсе не демонстрировали выдающихся успехов, а, напротив, были банальными двоечниками! И ещё одна проблема, если подумать более широко. В связи с доступностью любой информации в каждый момент времени, даже не по запросу, а по факту того, что человек чего—то не знает, его вспомогательная сеть, распознав в звуковом и визуальном потоке какую—то сложную для восприятия своего клиента вещь, тут же формирует подсказку. В результате мы можем воочию наблюдать регресс мыслительных способностей человека, утрату способности долговременного хранения в памяти больших объёмов информации. Грубо говоря, мы стремительно тупеем. Вот скажи, Паша, какую ты книгу последнюю прочитал?
– Чего? Книгу? Зачем это? – Паша потерялся, словно на экзамене.
– Да, действительно… Мог бы и не спрашивать. Ладно, забей. А ломать систему меня уполномочили оба правительства и президент. У нас есть чёткий план реконструкции устоявшегося порядка. Текущая система устарела и ведёт человечество к регрессу. Это, если хочешь, эволюция, Паша. И освоение планеты, куда вы сейчас отправляетесь, лишь малая часть этого плана. Правильный пиар мероприятия вполне может всколыхнуть общество, разгонит, так сказать, застоявшуюся кровь. Ты на своём месте просто не можешь оценить всю глубину пропасти, в которую уже летит цивилизация. Хотя отдельные признаки катастрофы, конечно, видишь.
– Что я, например, должен увидеть? Уровень жизни среднестатистического гражданина России и Союза достаточно высок в сравнении с той же Европой. Безработицы – нет. Инфляции, сколько могу судить, тоже. Для каждого гражданина решена жилищная проблема. Все социально значимые службы работают превосходно. Наша армия самая сильная в мире. Подобный нашему уровень технологий после экономического коллапса западной финансовой системы и энергетического мирового кризиса может поддерживать разве что коммунистический Китай. Меня, лично, всё устраивает. Жить есть где, есть перспектива переехать в новую квартиру… зарплату начисляют вовремя. Езжу по всей стране. Делаю, что хочу… Зачем менять?
– Твои слова прям мёд по сердцу старого служаки. Я б тебя взял уже просто штатным работником службы информации и пропаганды…
Полковник изучал молодого человека пару секунд. Глаза его смеялись. Паше стало неловко, но он не подал вида. Он, конечно, произнёс сейчас довольно пафосную речь, но где он не прав?
– Ну, то есть, тебя вообще ничего не настораживает? – услышал он насмешливый вопрос.
– Нет, конечно! – мысли беспорядочно теснились в голове. Где он не прав? Всё ведь верно сказал, и полковник сам подтвердил, что ему понравились слова Паши.
– А если конкретно по твоей больнице, по пациентам, есть какие тенденции может, неприятные?
Павел вывел перед собой графики поступлений последнего года, потом десятилетия.
– Ну… Если рассматривать декаду, то, пожалуй, наблюдается динамика по увеличению поступлений клиентов с последствиями от неудачных самоубийств.
– А сколько удачных, ты в курсе?
Зачем гадать, если можно просто взять информацию из сети. Паша молча развернул перед собой ещё одну картинку. Статистику смертности по стране. Если первый график был довольно пологим, то кривые второго взлетали вверх по экспоненте.