Последняя ночь

Сойер Мерил

Дана заткнула уши руками. Ей почудились душераздирающие крики Ванессы, от которых кровь стыла в жилах. Как в ночном кошмаре, в памяти всплывали слова Хэнка: «Вы, крошки, отсюда живыми не выберетесь. Я уж позабочусь о том, чтобы ни одна живая душа не узнала от вас о том, как я провел этот вечер». Он бы выполнил свою угрозу, если бы Дана не помешала ему.

«Мамочка, помоги мне!» Она навсегда запомнила этот жалобный крик Ванессы, который вскоре превратился в причитания. Как магическое заклинание, ее сестра вновь и вновь повторяла эти слова, взывая к покойной матери. В тот ужасный вечер Дана поняла, что Ванесса, хоть и заменила ей мать, только

старалась казаться взрослой и сильной. На самом деле она сама была все еще ребенком, беззащитным и слабым.

А еще Дана поняла, что никто не отзовется на призывы о помощи. Только они сами могут спасти себя от смерти. В надежде найти хоть что-нибудь, что можно было бы использовать как оружие против Хэнка, она принялась обшаривать глазами сарай, и вскоре ее взгляд остановился на ноже.

Роб прав – у нее действительно не было выбора. Повторись все снова, она бы без колебаний убила Хэнка. Дана жалела лишь о том, что слишком долго собиралась с духом. Надо было действовать быстрее, как можно быстрее. «А как же правосудие?» – дал было о себе знать ее внутренний голос, но Дана приказала ему заткнуться. Иногда слово «правосудие» звучит как насмешка. Подонок заслужил смерть, сказал Роб, и Дана была согласна с ним. Однако и ей, и Ванессе до сих пор приходится расплачиваться за грехи Хэнка.

Роб угадал. Она и ее сестра боятся мужчин, поскольку в их душах все еще кровоточит рана, нанесенная Хэнком Роулинзом. Дана закрыла глаза, чтобы не видеть луны, заливающей комнату призрачным светом. Она до мельчайших подробностей вспомнила, как разворачивались события в ту роковую ночь. Она даже ощутила тяжесть ножа в своей руке и вновь почувствовала на своих пальцах теплую кровь Хэнка.

Пронзительный вой сирены помог Дане подавить подступившую к горлу тошноту. Она резко села в кровати и прислушалась к громким голосам, доносившимся с улицы. Она не могла разобрать, о чем идет речь. Все стихло. Она подбежала к окну, выходящему на улицу, и раздвинула шторы. При виде машины «Скорой помощи», стоящей у дома Лиллиан, у нее кольнуло сердце.

– Боже мой, Лиллиан плохо!

Она накинула на плечи халат и поспешно выскочила на улицу. К этому времени санитары уже появились в дверях дома Лиллиан с носилками в руках. Вспышки маячка машины «Скорой помощи» окрашивали белую простыню, которой было накрыто тело, лежащее на носилках, то в красный, то в белый цвет. Чуть поодаль стояли две полицейские машины.

– Не-ет! – отчаянно закричала Дана. Подбежав к санитарам, которые уже подошли к машине, она откинула край простыни. На лице Лиллиан застыло спокойное, умиротворенное выражение. Если бы не заострившиеся черты лица и высохшая, как пергамент, желтоватая кожа, то могло показаться, что она не умерла, а просто спит и видит приятный сон.

– О, Лиллиан, нет! – Глаза Даны наполнились тезами. Лиллиан призналась ей, что любила ее как свою дочь. Так почему же она так мало уделяла внимания этой доброй женщине? Дана тихо заплакала. Душа Лиллиан могла быть спокойна, есть кому оплакать ее этой земле.

Санитар накрыл Лиллиан простыней. Проводив взглядом носилки, исчезнувшие в машине «Скорой помощи», Дана прошептала последние, прощальные слова. Для нее смерть Лиллиан была огромной потерей. Больше она никогда не увидит ее, не поделится с ней новостями. Когда Дана рассказывала ей о том, как успешно прошло слушание какого-нибудь сложного дела, глаза Лиллиан светились любовью и гордостью. Она всегда хотела только одного – быть любящей матерью.

Сквозь

слезы, застилавшие ей глаза, Дана увидела, что Фрэн внимательно следит за ней. Ей захотелось подойти, сказать ей что-нибудь хорошее, пожалеть, но в последнюю секунду она передумала. Вряд ли Фрэн была столь сильно огорчена смертью матери, что нуждалась в утешении. Дана повернулась к стоявшему рядом с ней доктору Уинстону.

– Как это произошло?

– Мне позвонила Фрэн. Сказала, что мать плохо себя чувствует. Я сразу же пошел сюда. У Лиллиан случился сильнейший сердечный приступ. Смерть наступила мгновенно, я был бессилен. Потом я спрашивал Фрэн о лекарствах, она ничего не знала. Коробка с таблетками, представь себе, стояла в ванной комнате. Она должна была принимать их ежедневно! Судя по оставшемуся количеству, она не принимала лекарство уже несколько дней подряд.

– Почему Фрэн не заставила ее…

– Полагаю, Лиллиан ничего не сказала дочери. – Проводив взглядом, отъехавшую машину «Скорой помощи», доктор пожал плечами. – Ума не приложу, почему она ни словом не обмолвилась о таблетках?

– Она хотела умереть, – отрешенно прошептала Дана. – Она хотела встретить свою смерть в доме, в котором прожила много лет со своим мужем и где была когда-то счастлива. Мысль о том, что она может провести последние дни в каком-нибудь приюте для престарелых, приводила ее в ужас.

«Я обещала помочь ей, но ничего не сделала». Горькие слезы раскаяния полились из глаз Даны. Она подвела Лиллиан, не смогла уберечь ее от смерти.

Дана долго смотрела вслед машине «Скорой помоги». Ее глаза были прикованы к повороту дороги, где та свернула, мигнув последний раз яркими огнями. Она не слышала, как уехали полицейские машины, как с ней попрощался доктор Уинстон, поскольку думала только о Лиллиан.

Убитая горем, Дана побрела к своему дому. Войдя в гостиную, она сразу заметила мигающую лампочку автоответчика. «Интересно, Роб, что ли, так поздно?» – подумала Дана. Часы показывали половину первого ночи. Он обещал позвонить на обратном пути. Вряд ли он уже управился с делами в Миссури. Она подошла к телефону и нажала на кнопку. Оказалось, что звонила Ванесса.

«Гарт встречается завтра с Кольтранами и их адвокатом в четыре часа, – радостно сообщила она. Дана удивилась резкой перемене, происшедшей с ее сестрой. Все последние дни она ходила сама не своя. – Гарт хочет уладить дело без лишнего шума. Ты не могла бы приехать в его офис, скажем, в половине четвертого? Я хочу тебе кое-что рассказать до того, как мы с Гартом начнем драку с Кольтранами. Договорились?»

Удивление Даны возросло, когда она услышала «Мы с Гартом». Это прозвучало так естественно, словно Ванесса и Гарт были давними знакомыми. «Ну что же, – печально подумала она, – по крайней мере, Ванесса не сдалась». Дана напрасно боялась, что после того, как исчезли видеозаписи, ее сестра не отважится на развод. Борьба со всемогущими Кольтранами – не шутка!

И все же жаль, что ее мечтам и надеждам на сближение с сестрой не суждено было сбыться. Она так хотела, чтобы у них с Ванессой все было как прежде Они уже давно отдалились друг от друга, и Дана надеялась, что в один прекрасный день Ванесса, разведясь с Эриком, вновь станет ее самой близкой подругой. Но сейчас ей казалось, что это произойдет не скоро, а то и вообще не произойдет. Но что мешало этому?

«Твоя карьера, – без сил упав на кровать, ответила сама себе Дана, – которой ты отдаешь все свое время и все свои силы».