Последняя Сенджу

Electroman А.

Жора согласно кивнул и вылез из источника. Немного подумав, допил свою кружку, морщась уже меньше. Обмотавшись полотенцем, он уже практически открыл дверь своего подсознания, как новый сосед его окликнул.

– Родной, только не растрепи всем про меня. А то в моём мире за такое обычно в дурку прячут. Ты мужик нормальный, ровный, думаю поладим как-нибудь.

Хотя Джирайе слово "дурдом" было незнакомо, как и большинство других фразочек, но смысл он уловил.

– Без базара, Эдик.

И хлопнул дверью.

Среди жителей Конохи, Джирайя никогда не слыл серьёзным и ответственным шиноби. Следуя заветам Хаширамы и Хирузена, едва получив хитай-те генина, беловолосый паренёк повадился подглядывать за обнажёнными куноичи и не очень,

выискивая щели и отверстия в заборах онсэнов. Сирота погряз в круговороте насилия и постоянного сексуального возбуждения, выбраться из которого было уже невозможно. Многочисленные травмы, после которых он отлёживался в госпитале неделями, побудили развивать навыки скрытного перемещения и слежки, а тяжёлые удары разъярённых женщин - укреплять своё тело изнурительными тренировками. Запретный плод оказался самым эффективным стимулом для саморазвития. Сенсей, тот ещё ходок и любитель женских ласк, всецело поддерживал своего юного кохая во всех начинаниях и опытной рукой направлял юношу в правильное русло.

Шли годы. Мирное и спокойное время осталось позади, нагрянула вторая война, в которой тройка молодых и наивных шиноби подверглась серьёзным испытаниям. Каждый потерял в ней что-то своё. Цунаде лишилась возлюбленного и брата, Орочимару потерял веру в людей и заболел желанием обрести бессмертие, в Джирайе же поселился странный гость из другого мира - седой мужик лет пятидесяти, который хоть и оказался прожжёным бандитом, но обладал живым умом и богатым жизненным опытом. Не претендуя на тело молодого шиноби, он смотрел на его жизнь со стороны и изредка подкидывал ценные советы, да приглашал "покайфовать" в онсэне. Странным образом, но этот Эдик понимал речь окружающих и спустя некоторое время уже довольно неплохо вник в происходящее, хотя первое время Джирайя только и слышал бесконечный поток удивлённой брани в своей голове. Поначалу, привыкнуть к новому постояльцу было очень трудно. Странная манера общения выбивала Джирайю из колеи, непривычного к русскому менталитету. Но постепенно втянувшись, он даже позаимствовал одну фразу, которую услышал от Эдика в первый же день знакомства. "Стой, стрелять буду!" действовало на окружающих довольно неоднозначно. Никто не понимал чем саннин собирается стрелять и потому люди впадали в некий ступор. Орочимару и Цунаде только кривились, списывая это на очередную причуду их непутёвого напарника.

После схватки с легендарным Ханзо Саламандра, все трое учеников Хирузена стали Дэнсэцу на Саннин и обрели известность далеко за пределами Хи но Куни. Цунаде ушла в отставку, занимаясь делами госпиталя, за год до начала очередной войны она и вовсе покинула деревню и свой вымирающий клан. При загадочных обстоятельствах исчез Орочимару. В результате Джирайя остался с Эдиком на пару наблюдать за подрастающим поколением в лице своего ученика Минато Намикадзе и развитием его отношений с юной джинчуурики Узумаки. Пусть все и считали саннина талантливым и сильным, но глуповатым шиноби, он понимал подоплёку этого союза. Чувства между ними были второстепенны. Куда важнее было привязать Кушину к Конохе через будущего Хокаге и Хирузен блестяще провернул всё так, что комар носа не подточит. Политика очень грязная штука, в ней вымазаться с ног до головы проще простого, а отмыться практически невозможно. Здраво рассудив, что и без него хватает деятелей, Джирайя отошёл в сторону, выбрав для себя роль наблюдателя. В очередной войне, которая наступила столь же неожиданно, как и предыдущая, он не участвовал. Начали гулять слухи, что ученики Сарутоби оказались слабохарактерными трусами, которые не в состоянии сражаться за свою родную деревню. Но кто выскажет это в лицо мужчине, который входит в десятку сильнейших Деревни, Скрытой в Листве?

Время растянулось в один бесконечный день. Женский пол всё так же сторонился Великого Извращенца, отбиваясь от его настырного и бесцеремонного внимания всем, чем только можно. Несмотря на увещевания личного советника как надо вести себя с женщинами, Джирайя так и не обуздал свои душевные порывы, гарантированно

подвергаясь насилию. Видя как обозы с ранеными приходили чуть ли не каждую неделю, он только сильнее убеждался, что поступил правильно. Не было какой-то особой значимости и нужды проливать свою и чужую кровь во имя захватнических амбиций. Саннин только переживал за Цунаде. Видеть, как любимая женщина превратилась в тень себя прежней - энергичной и жизнерадостной девушки, было невыносимо. Уходя из деревни вместе со своей ученицей, она выглядела сломленной и глубоко подавленной, потеряв цель в своей жизни. Пять лет спустя они вернулись, Цунаде стала совсем другой. Крепко вцепившись в её обманчиво нежную руку, рядом шла зеленоглазая кроха. Эми, дочь принцессы клана Сенджу, но он-то знал, что это всё враньё. После смерти Дана, мужчины, как вид, перестали для неё существовать. Джирайя давно смирился с этим, признав, что ему ничего не светит. Но выгнать эту суровую блондинку из сердца оказалось ему не под силу.

Утро не задалось с самого начала. Кое-как выбравшись из крепких объятий двух медовых куноичи, шатаясь и спотыкаясь об живописно разбросанные по полу элементы одежды, он добрался до низкого столика с кувшином воды. Тёплая, с привкусом пыли, но осушив сосуд до дна, мужчина почувствовал, как ему стало намного легче. Шутка ли - будучи тридцативосьмилетним мужиком выдуть три литра сакэ и после кувыркаться всю ночь с выносливыми молодыми женскими телами. Усиленный ток чакры по всему телу практически вернул бодрое расположение духа.

"Ну, Жора, ты оказывается тот ещё ходок! Я уж было решил, что ты по Цунаде сохнешь и для неё себя бережёшь. Свершилось! Неужели ты прислушался ко мне?"

Джирайя усмехнулся про себя и принялся искать свои штаны во всём этом хаосе. В дверь внезапно постучали. Спрятавшись за ней, в чём мать родила, он щёлкнул замком и встретился взглядом с любовью всей своей жизни.

"Ищь ты, твоя ненаглядная сама уже приходит", - не преминул дать ценный комментарий авторитет.

– Цунаде-чан?

Великий медик потянула носом и, уловив витавший в воздухе запах алкоголя и секса, недовольно сморщила носик.

– Жду тебя через час у сенсея, есть крайне важный разговор.

Дверь стремительно захлопнулась и Джирайя услышал как с той стороны быстро застучали каблучки его бывшей напарницы.

– Ну вот, я всё испортил. Теперь она в мою сторону даже смотреть не захочет.

Тёплые женские руки обвили могучий торс шиноби, погнав стадо мурашек вверх к затылку. Ощутив как упругая женская грудь упёрлась ему в спину, мужчина вновь воспрял духом и, ухватившись за бёдра куноичи, повёз её обратно к любовному ложу. За полчаса можно успеть многое.

***

Господи, Орыч! Я тебя и так боюсь как огня, так ты ещё вздумал меня тормозить как советский солдат останавливает нарушителя государственной границы. Таким глубоким, проникновенным голосом, да с шипящими нотками... по-моему он изобрёл парализующее дзюцу на основе великого могучего.

С момента своего отравления я не слышала родной язык уже по меньшей мере три года, и даже начала его забывать, хотя старалась мысленно разговаривать сама с собой, чтобы хоть что-то осталось в голове. Но никак не ожидала от кого-либо "Стой, стрелять буду", тем более от этого змея. Сердце стремительно унеслось вниз в спасительные объятия пяток, оставляя в груди лишь заполненную страхом пустоту. Бежать некуда, да и бессмысленно. Остаётся уповать лишь на то, что мой соотечественник в теле Орочимару окажется рассудительной и адекватной личностью. В чём я почему-то сильно сомневаюсь.

– Я тебя чем-то напугал, Эми-чан?
– нет, блин, от радости застыла! Я медленно и осторожно повернулась к саннину, но увидела не привычную издевательскую змеиную ухмылку на его лице, а КРАЙНЕ довольную и ехидную рожу. Ну ну, детей обидеть может каждый, бледнолицый метросексуал.

– Вы произнесли что-то странное... как будто на другом языке... над чем Вы смеётесь?!

Увидев мою возмущённую мордашку и сжатые кулачки, он подошёл ближе и присел на одно колено. Ух, от него прямо веет силой, как от Цунаде и Третьего.