Последняя улика (сборник)
Шрифт:
– Вы, Константин Ильич, нас извините. Лейтенант у нас молодой работник. Старательный, но... Учиться ему еще надо с людьми работать.
– На мне учиться?!
– Нет Константин Ильич, не на вас, на делах учиться. Я думаю, получится у него, хороший он паренек. А пока прощения прошу за него, вижу: в чем-то он переборщил. Но и вы поймите нас - помощи у вас просим, понимаете, по-мо-щи!
Последнее это слово он произнес раздельно, по слогам. Его уважительный тон, обращение по имени-отчеству успокоили посетителя.
– Скажите, наконец, что вам нужно от Софьи?
– почти взмолился Бревич.
–
И вот Константин дома, меряет шагами комнатенку, думает, страдает, вспоминает всю свою жизнь. Где и в чем главная его вина? Такая большая вина, что стала бедой... Где и в чем? Он думал об этом долгие годы, отсиживая свои сроки. И всегда находил мужество сказать себе, что сроки справедливые. Он был виноват. Но где и в чем его первая, его главная вина?
...Мать умерла уже здесь, в Сибири, куда их эвакуировали. Отец писал ему в детдом, потом туда же с фронта пришла похоронка. Он стал круглым сиротой. Воспитательница писала в Белоруссию, на родину, но никакого ответа не пришло. То ли погибли родственники, то ли в голодное послевоенное время не решились взять сироту. Остался в детдоме. Ох, как тяготил его этот дом и стоящие в ряд в огромной спальне железные кровати, заправленные одинаковыми серыми одеялами. Как и многие другие ребята, он не верил в гибель отца. Ночью, сбившись в кучку, мальчишки рассказывали страшные истории со счастливым концом. Отцы в этих историях обязательно находились, нужно было только крепко верить и искать, обязательно искать. И Костя бросился искать. Началась его собственная невеселая история, но никто не придумал ей счастливого конца. Очень скоро он понял, что отца ему не найти. Прибился к двум таким же, как он, обездоленным пацанам, которые жили у безногого инвалида Егора, снабжая его всем, что перепадало им. Они пели в поездах жалостливые песни, попрошайничали, а то и приворовывали по мелочам. Летом было славно, тепло и сытно, а вот зимой прижимало крепко. Так жил мальчишка. Время в его возрасте текло медленно, не то что теперь, когда седеет голова и годы стреляют, как из нагана, на курок которого знай себе нажимает жизнь. Проклятая война! Она не только убивала. Кто сочтет изломанные судьбы, кто ответит вот хотя бы за него?
"Я не убитый и не раненый, а покалеченный войной", - вспомнил, горько усмехнувшись, Бревич слова песни, которую пели ребята, бродя по вагонам. Что было потом?
Понеслась-покатилась его жизнь под горку. Кража, колония. Как тоскливый сон. Он мечтал о свободе. А вышел - и не нашел свою судьбу. Нет ни дома, ни знакомых - голову прислонить негде. На работу приходил устраиваться - смотрели опасливо, и поднималась злоба, мешавшая разорвать порочный круг, в который он попал. Прилипали какие-то люди, и начиналась новая злая кутерьма. И новый срок.
Софья вырвала его из трясины, готовой поглотить жизнь без остатка. Поверила, дала силы жить. Дала почувствовать - впервые!
– он нужен. Он, Костя Бревич, нужен ей, и никто другой.
Так может ли он выдать ее тайну, имеет ли право?
Разбередив душу, опять заметался по комнате. Правильно ли сделал, что рассказал Ерохину о шубе? Эту шубу он купил в маленьком магазинчике сельпо
Так что же делать? Все рассказать? Нет, невозможно, она не простит этого. "Молчать", - твердо решил Бревич.
И молчал.
Николаев раскрыл принесенную капитаном Климовым тонкую голубую папочку. Написанный аккуратным школьным почерком, первым в ней лежал рапорт. Оперуполномоченный ОУР сообщал, что проверил торгующие организации и оптовые базы Ийска. Металлические пуговицы, подобные той, что была обнаружена на месте убийства, в городе не продавались. Зато шубы из искусственного меха в январе прошлого года поступали в ОРС райпотребсоюза. И на этих шубах были пуговицы из металла на петельке-стойке и с цифрой "63" на обороте! Имелась в продаже и краска - сурик.
К рапорту прилагались документы. Майор внимательно читал.
"С п р а в к а
Дана настоящая в том, что по счет-фактуре No 027916 ОРСом
райпотребсоюза получены женские меховые пальто, которые переданы для
продажи в 28 сельпо Ийского района.
Завбазой Редько
бухгалтер Куленко"
"С ч е т-ф а к т у р а No 027916
пальто женские
меховые искусственные
артикул В-518-95
цена - 235 руб.
количество - 425
размеры - 44 - 52".
"О б ъ я с н е н и е
Начальнику Ийского отдела
внутренних дел
от гр. Куленко А. С.
Я работаю бухгалтером материальной группы ОРСа РПС. В январе
прошлого года к нам на базу поступили шубы коричневые из
искусственного меха по цене 235 рублей. Я попросила заведующего
базой Редько продать мне шубу, он сказал, чтобы я договорилась с
завсельпо Ивановым. Когда Иванов приехал, я отдала ему деньги и
взяла шубу. Никаких возражений от сельпо не было, т. к. шуб много.
Эту шубу я ношу с тех пор. Пуговицы на ней металлические, на
железной петельке на обороте цифра "63". На моей шубе пуговицы целы.
К объяснению прилагаю кусок меха с пуговицей, этот кусок был пришит
к подкладке, и я его отпорола, чтобы не потерять.
Куленко".
"Т е л е ф о н о г р а м м а
На ваш запрос сообщаем, что по данным информцентра УВД на
территории области преступлений, аналогичных убийству продавца
Сенковой, не зарегистрировано. За последние 6 месяцев из мест
лишения свободы по отбытии наказания освобождены следующие женщины,
ранее судимые за преступления, сопряженные с убийством или
хищениями:
...Костерина Софья Борисовна, судима за разбойное нападение с
причинением тяжких телесных повреждений. Проездные документы не
выдавались".
Николаев отложил телефонограмму, где в списке значилось еще несколько фамилий.
– Опять Костерина, - задумчиво проговорил он.
– Бревич так и молчит?
– Молчит, - вздохнул Климов.
– И так к нему, и этак - молчит. А отчего, я никак не пойму. Чего скрывать, если уехала она, как он говорит, по личным делам и скоро вернется? На работе она взяла отпуск без содержания на неделю. Говорят, что очень просила и ссылалась на личные причины, а какие - не говорила никому. Скрытные они оба - что Бревич, что Костерина.