Последняя улика (сборник)
Шрифт:
– Значит, неспроста. Вот ваша задача на ближайшее время - необходимо все-таки выяснить, что скрывают эти люди. Вполне возможно, что они к случившемуся отношения не имеют. Но нельзя забывать и признание Бревича в том, что он купил жене шубу в сельпо в декабре прошлого года. Наверняка на этой шубе пуговицы с цифрой "63". Прошлые дела, отъезд в день убийства и эта пуговица...
Николаев задумался на минуту.
– Слушай, Климов, - сказал он, - пуговица-то пуговицей, а вдруг ее просто потеряла какая-нибудь неряха, да и все тут?
–
– Хорошо, Андрей Ильич, давай ребят своих ориентируй. Без участковых нам не обойтись - это я беру на себя. Да, еще вот что, - добавил начальник райотдела, вставая, - ты за Богдановым приглядывай. Парень он толковый, добросовестный, да опыта-то нет пока. Смотри, чтобы дров не наломал. Сдается мне, что с Бревичем он справиться не смог и нам в этом деле подпортил кое-что.
– Присмотрю, товарищ майор, - пообещал Климов, - Богданов неплохой парнишка. Я каждый день с ним понемножку беседую.
– Только гляди, не переборщи, иждивенца не сделай, инициативу его не глуши...
Закончив опрос продавцов, Петухов занялся розыском покупателей, приходивших в магазин в тот злополучный день. На последнем вечернем совещании Николаев вопросительно смотрел в его сторону. Оперуполномоченный понимал почему, но... К любой работе он относился добросовестно. Правда, некоторые считали его чуточку медлительным, но это была не медлительность - основательность. "За Петуховым переделывать не надо", говорил о нем Климов. Он и внешне был крепким и основательным. Высокий, ширококостный, с темными раскосыми сибирскими глазами, с густым иссиня-черным чубом. Анатолий родился и вырос в Ийске - бывшем притрактовом селе, мимо которого в свое время шли за лучшей долей на Восток переселенцы. Бывало, и оседали в сибирских селах донские казаки, туляки и куряне, роднились с местными - пойди теперь разбери, чья кровь удачно смешалась в жилах таких ладных сибиряков, как Анатолий...
Ийск Петухов знал как свои пять пальцев. Не тратя время на вызовы, сам пошел по адресам, справедливо полагая, что так будет значительно быстрее.
Обошел тех, кого назвала Пушкова, познакомился со всеми - никаких подозрений. И никто не видел женщину в коричневой шубе.
Уже смеркалось, в окнах появились желтоватые огни лампочек. По старинной привычке кое-где в домах закрывали ставни. За этим занятием Анатолий и застал Варвару Пучко, которая оказалась шустрой худенькой старушкой в ватнике, в старых, подшитых валенках.
– Я буду Варя Пучко, - сказала она, и заметив удивление Петухова, неожиданно молодо и звонко рассмеялась, блеснув черными глазами: - Не ожидал видеть такую молодайку?
– Да что вы, - смутился Анатолий.
– Просто мне вас по отчеству не назвали, а я ведь не знаю, кого ищу.
– Всю жизнь меня Варей кличут, до седых волос дожила, а все в Варях хожу. Я не сетую - чего мне величаться. Ты, милок, меня зачем искал? спросила она.
– Из милиции я, Варвара...
–
– Варвара Евменовна, - повторил Петухов.
– Я к вам по делу.
– Входи, при службе нечего нам на улке говорить. Вишь, - Пучко кивнула на снег у забора, - весна-то примораживает, входи, у меня тепло, натопила только что.
В избе действительно было тепло и уютно. Пол устлан умело вытканными половиками. Заметив, что гость с интересом разглядывает их, опасаясь испачкать сапогами, Пучко ловко бросила ему под ноги кусок влажной мешковины и приветливо заговорила:
– Молодец, милок, что труд чужой ценишь, нагрязнить не хочешь.
Петухов осторожно прошел, сел на желтую лавку, к столу. И лавка, и стол украшены резьбой так искусно, что сотрудник милиции невольно погладил деревянный завиток, и это тоже не ускользнуло от внимания Варвары Евменовны.
– Это мой старик старался, мастер был на все руки, а это вот, - она кивнула на яркие дорожки, - моя работа. Раньше мы за коврами не гонялись. Сделал своей рукой - вот и гордись. Нам-то было чем гордиться, - вздохнула Пучко, - на весь поселок я лучше всех дорожки ткала. Да что я тебя, милок, заговорила, высказывай сперва свое дело, - спохватилась она.
Петухову, уставшему за день, так приятно было сидеть, подогнув под лавку ноги, слушать негромкий голос Варвары Евменовны. Певучий, красивый сибирский говорок успокаивал; незаметно за беседой она поставила перед Анатолием большую кружку с густым горячим чаем и сама села напротив, сложив на коленях темные руки с узловатыми пальцами.
– Я, Варвара Евменовна, вас по важному делу побеспокоил, - начал он.
– Вы в магазине "Ткани" недавно были? Слышали, что там случилось?
Старушка молча кивнула.
– Ну так вот, я с просьбой к вам: не припомните ли людей, что были в торговом зале, не встречалась ли женщина в коричневой шубе?
– Отчего не помню, помню, конечно, - Пучко задумалась ненадолго, затем, загибая пальцы, перечислила несколько уже знакомых Петухову фамилий.
"Опять впустую", - досадливо подумал он. Эти люди уже проверены.
– И вот еще, - продолжала женщина, - накануне там на крылечке встретилась мне щекинская деваха с подружкой. А в шубах в магазине никого не видела, нет, врать не стану.
– А щекинская-то кто такая?
– спросил Петухов.
– В педучилище учится. А дом щекинский на нашей же улице. Хоромина под железной крышей, ты ее сразу увидишь, как пойдешь от меня. Подружку Татьянину не знаю, как кличут, но в прошлом годе она у них жила, училась, потом пропала куда-то, а нынче вот у "Тканей" попалась на глаза.
– Одежду их не опишите?
– Петухова насторожило последнее сообщение. Выявились новые, неизвестные еще лица - Щекина Татьяна и ее подруга.
– Помню, милок, Танча в куртке была из шуршистой материй, не запомню я ее названия. А на подружке пальтишко бордовое.