Последняя улика (сборник)
Шрифт:
Ермаков, уже одетый, ждал его в коридоре.
Воскресенье. 9.00.
Тамаре Черепановой не удалось скрыть от Печказовой страшную находку: Нелли Борисовна зашла к соседям в неподходящее время. Однако женщина уже не была одна, присутствие Тамары и соседей помогло ей справиться с новым ударом, и она выдержала его достаточно стойко, во всяком случае, к приходу Волина была уже внешне спокойна.
Шантажисты действовали изуверски жестоко и довольно-таки безопасно для себя: они представили доказательство серьезности своих намерений, дали жертве короткое время на размышления и
"Немыслимо! Откуда у них уверенность, что у Печказовой есть деньги?" - думал Волин. Только приступил к расспросам Печказовой и ее соседки, как позвонил Ермаков.
– Давай срочно сюда. Урожайная, десять, квартира семнадцать, я у Тихони, - Ермаков почти кричал в трубку, и слышен был еще чей-то рыдающий низкий голос, выкрикивающий из глубины комнаты неразборчивые слова, затем раздался грохот. Волин услышал, как, не повесив трубку, Анатолий бросился куда-то с криком: "Тихо, тихо ты!"
Волин помчался на Урожайную. Дверь в квартиру Албина не была заперта. Толкнув ее, капитан вошел в прихожую и ахнул - такого погрома не видел он никогда!
Ермаков, взволнованный, красный, с хрустом ступая по осколкам стекла, вышел к нему, повел в комнату, успев шепнуть:
– Вопросов не задавай. Ярится!
Албин сидел в глубоком мягком кресле, руки его были связаны полотенцем, к потному лбу прилипли мокрые пряди волос. Возле, настороженно поглядывая на него, стояли два здоровенных парня, удивительно похожие друг на друга, и миловидная, средних лет женщина, судя по всему, их мать.
– Соседи, - пояснил Ермаков.
– Я к ним на помощь приехал. А если бы не они - не представляю, что было бы.
– Дела-а-а, - протянул удивленно Волин, оглядывая квартиру.
Красивая арабская мебель, инкрустированная деревом разных пород, была превращена в груду дров. Гнутой ножкой высокого столика Албин сокрушил все, что смог: стекла шкафов, посуду, хрусталь. Пустым черным глазом глядел сброшенный на пол огромный телевизор, скелет люстры сиротливо свисал с потолка, всюду валялись клочья рубашек, каких-то тканей. Волин осторожно перешагнул через разорванные по шву темно-синие брюки, покосился на рукав от такого же синего пиджака, прилепившийся к спинке дивана.
Пушистый светлый ковер был порублен. Уловив взгляд Волина, женщина сказала:
– Когда он топором рубить ковер взялся, тут мы уже не выдержали. Плохо дело, думаем, ну и прибежали, Мы под ним живем, - пояснила она. Кое-как мои ребята его уняли, связать пришлось. Спасибо еще, Анатолий Петрович помог.
Ермаков, сделав знак Волину, вышел на кухню, тот последовал за ним. До кухни Албин добраться не успел, только на столе неопрятно, нарушая общую гармонию кухонного порядка, стояли бутылки, начатые и пустые.
– Пил и безобразничал.
– Ермаков зло кивнул на бутылки.
– Рассказывай, - коротко попросил Волин.
– Тут и рассказывать нечего - сам все видишь. Работы предстоит еще немало, но основное мне ясно - Тихоня возглавлял эту компашку. Даже из того, что он здесь кричал спьяну, можно понять многое. Как мы и предполагали, на заводе шла сборка "Кораллов", размеры которой еще предстоит
– Мы вот что сделаем. Ведь на Албина прямо указали, что он причастен к хищению?
Ермаков молча кивнул.
– Давай задерживать его, оформляй документы. И вызывай медвытрезвитель - пусть под контролем протрезвляется.
На том и договорились. Увидев вошедших Ермакова и Волина, Албин подал голос:
– Развяжите руки, не буду я больше шуметь!
– А чего шумел-то?
– вполне дружелюбно спросил Ермаков.
– Сволочи все.
– Рыдания прерывали некогда вальяжный баритон.
– Зачем я гнулся? Никто спасибо не сказал, только рвали, рвали каждый себе, а теперь я отвечать должен?.. А эти шмотки, - Албин кивнул головой в сторону груды обломков, - эти и совсем сволочи, так пусть никому ничего не достается!
– Последние слова Тихоня выкрикнул, пьяные злые слезы покатились по щекам, сразу утратившим упругость и холеность.
Изумленные парни таращились на Албина, женщина грустно качала головой.
– Вот что надо бы в кино показывать!
– с горечью сказал капитан Ермаков.
– Эта сторона жизни вора, к сожалению, часто остается в тени. А не мешало бы иногда всенародно показывать такие закономерные финалы. Почаще!
Волин огорченно махнул рукой:
– Я к Скрипачу, - сказал он Ермакову.
– Тебя, как управишься, жду в отделе.
Воскресенье. 9.30.
Арнольд Францевич измучился, ожидая звонка. Все он продумал, все устроил, но почему нет звонка? Пора, казалось бы, быть первому сообщению.
Неужели, сорвалось? И что не сработало?
Он наводил справки - Зоя была в командировке. Так удачно складывалось - вернулась, а дело уже сделано. Она наконец-то поймет, что с ним шутки плохи. Скрипач пыжился, проигрывая про себя эпизод встречи с Зоей - он был мастер на такие представления и репетировал их заранее, получая от этого не меньшее удовольствие, чем от самого разговора.
Долгожданный телефонный звонок раздался, но Арнольд Францевич находился в это время на кухне и трубку сняла жена, для которой он давно перестал быть мужем и остался лишь объектом для любопытства и насмешек.
Голос, попросивший пригласить к телефону Арнольда Францевича, был знаком женщине. Она поморщилась, решив, что опять Арнольд затеял какую-то авантюру, раз связался с этим подонком.
Когда Скрипач в своей комнате поднял трубку параллельного телефона, жена его с шумом опустила трубку на рычаг и, чуть переждав, тихонько вновь подняла ее, приложила к уху - интересно, о чем будет разговор?
– ...понимаешь, о чем ты болтаешь?
– услышала она взволнованный голос мужа.
– Да я-то при чем?
– гудел его собеседник.
– Я все сделал, как вы велели...