Последняя Утренняя Звезда
Шрифт:
— Мы скакали и скакали. Я слышал странные звуки, вой и рычание, их язык — сначала я не ничего не понимал, но потом, вдруг, стал все понимать. Как если бы я стал одним из волков, частью их стаи — и даже их вожаком. Их дикость и жестокость стала частью меня. — Фазад посмотрел на плащ, грудой лежавший на каменном полу, потом опять поднял голову и в упор взглянул на сенешаля. — Ты хочешь услышать что-нибудь еще?
Гарн покачал головой. — Нет, ты и так наговорил вполне достаточно. Это магический плащ. А та старуха была не человеком, но духом волчицы.
Фазад кивнул. — Да. Как если бы она вошла в
— Ну, расслабься, парень, — сказал Гарн, — ты в безопасности. Тебе больше не нужна эта проклятая штука. Обещай мне никогда не надевать ее снова.
Фазад поглядел на плащ, потом на Гарна. — Слишком поздно. Неделю назад я ночевал в доме в нескольких лигах на север отсюда. Мы приехали туда в сумерках, и там опять на полу были растерзанные тела людей, а на них лежали волки. Я проснулся среди разбросанных костей, в ноздри ударил жестокий запах крови и шерсти. И тут мне стало противно, я сорвал с себя плащ и выбежал из дома, зовя Тучу, который радостно подскакал ко мне. Я вскочил на него и мы ехали больше часа. Но волчьи голоса не умолкали в моей голове, они звали меня снова и снова, пока я не остановил Тучу, не повернул назад и не надел его опять, потому что тот, кто хоть однажды носил его, никогда не сможет снять его с себя. — Все это Фазад выпалил неуверенным, дрожащим голосом, как если бы в нем еще была тень надежды, что придет день, и он сможет избавиться от опасной вещи. Он опять опустил голову и посмотрел на спокойно лежащий плащ. Сверкающие красные глаза зверя глядели на него с видом собственника.
Фазад устало сел, подперев голову руками. — Аколиты, они вернутся?
— Возможно, — Гарн пожал плечами. — Каждую ночь они проходят по дороге, барабанят в дверь и орут, но меня они боятся, потому что я не боюсь ни их, ни их Бога, ни даже самой смерти. Но как раз сегодня ночью надо быть настороже. — Он вышел из комнаты в коридор, а оттуда в вымощенный каменными плитами зал; Фазад тоже встал и пошел за ним. Из-под косяка входной тени тянуло ужасающим холодом. Гарн прислушался, но услышал только завывание ветра и далекое потрескивание огня за ними. Он повернулся и увидел, что Фазад глядит на стену, всю увешенную оружием.
— Здесь хватит на целую армию, — заметил мальчик.
— Да, но у нас нет армии. Когда-то это был великий дом, ничуть не меньший, чем дома Фаларна или Иллгилла. А теперь ты один из всех трех домов, кто остался в живых.
— И Джайал.
— Ах да, Джайал. Что произошло с ним?
Мальчик покачал головой. — После той ночи я больше не видел его.
— Тогда и он мертв.
Мальчик задумчиво поглядел вверх. — Нет, я верю, что он жив.
— Продолжай, — сказал Гарн.
— Ну, когда Джайал пришел в гостиницу, у него был меч, в полутьме конюшни я видел как он светится даже через ножны. Все, что я знаю о магии, я узнал с тех пор, когда одел волчий плащ. Но то, что свет магический, я понял уже тогда. Когда я увидел его в
— И? — спросил Гарн, ободряя его.
— Ну, мне кажется, что тот, кто носит такое оружие, слишком силен, чтобы умереть, — ответил Фазад с широко открытыми невинными глазами.
Гарн мрачно хихикнул. — Фазад, я видел много таких, кто думали точно так же, как и ты: воинов, которые верили, что выкованный в огне амулет не даст мечам врагов вонзится в них. Волшебников, которые составляли заклинания и творили энергетические поля вокруг себя, думая, что стрелы не пронзят их. Но сейчас все они мертвы, потому что никакая магия не может долго спасать от стали и мышц.
Фазад мотнул головой. — Только не этот меч. Это не те, бесполезные талисманы. Он живой, из старых времен…
— Хм, возможно, возможно… — сказал Гарн, ведя Фазада обратно в комнату с камином. По дороге он дружелюбно смотрел на мальчика. — Кто может сказать? Хотел бы я знать, почему он рискнул вернуться в город, в самое сердце врагов. Ты уверен, что он не собирался покончить с собой?
— В гостинице он расспрашивал о женщине: Талассе Орлиное Гнездо. Посетителей это не слишком обрадовало. Только привлекло к нему нежелательное внимание. Он понял, что мой хозяин выдаст его. Я показал ему путь на крышу, и это был последний раз, когда я видел его.
Гарн довольно кивнул. — Насколько я помню, он был помолвлен с Талассой. Возможно это все объясняет. Когда ты будешь старше, ты поймешь, что любовь может завлечь мужчину туда, где ему совсем не надо быть… — Он тряхнул головой, стиснув единственный кулак. — Но я не думаю, что он приехал туда только из-за нее. Готов поспорить, что у него была и другая цель. Скорее всего он искал барона, своего отца. Даже в Перрикоде люди говорили, что барон выжил и ушел на север, чтобы в эти там собрать силы для борьбы за дело Огня, силы, которые понадобятся, когда настанет темное время.
Он махнул в сторону затемненных балок над их головами. — Какое время может быть более темным, чем наше? Барон нужен нам именно сейчас, когда нам грозит вечная ночь Исса — он единственный лорд, знающий куда идти и что каждый должен делать. Сейчас время пророчества: с одной стороны Червь твердит нам, что черная полночь будет длиться вечно; с другой стороны жрецы Ре клянутся, что скоро Второй Рассвет. Кто победит? Я не знаю: мы можем только молиться, чтобы барон, если он еще жив, вернулся с севера во главе армии. В противном случае я точно знаю, что скоро произойдет в этом городе: ты сам видел это в Тралле. Вампиров становится все больше и больше. И, как я слышал, то же самое происходит во всех городах западного мира.
— Что надо делать? — спросил Фазад.
Бывалый воин какое-то время молчал. В этом странном мальчике было что-то харизматическое. Быть может аура, приобретенная благодаря волчьему плащу, или благородное происхождение, или что-то другое, но в тринадцать с половиной лет у него был вид и осанка командира. В первый раз за семь лет, долгих семь лет, в которые, если быть честным сам с собой, он тихо гнил в этом месте, месте, которое было не больше, чем мемориалом погибшего лорда, сердце забилось быстрее, ладонь единственной руки слегка вспотела, а мысли помчались вскачь.