Послушник и школяр, наставник и магистр: средневековая педагогика в лицах и текстах
Шрифт:
П.Ю. Уваров
ШКОЛА И ОБРАЗОВАНИЕ НА ЗАПАДЕ В СРЕДНИЕ ВЕКА
(и вновь возвращение к началу: исторический очерк вместо послесловия)
Люди средневековья в школах, как правило, не обучались. К жизни их готовили в семье. Крестьяне, составлявшие подавляющее большинство населения, приучали детей к труду сызмальства. Ремесленник передавал наследнику секреты своего мастерства. Купец рано начинал брать сыновей и племянников в свои опасные поездки. Рыцарь сам обучал сына верховой езде, открывал хитрые, только ему известные боевые приемы. Детей могли отдавать "в люди" для овладения мастерством, но и тогда обучение менее всего походило на нашу школу. Юный паж в свите знатного сеньора считался его домочадцем, членом семьи. Ремесленник, бравший мальчика
В средние века, конечно, было немало учебников, написанных как античными, так и средневековыми авторами. Они излагали законы военного искусства, рассказывали, как правильно вести счетные книги, как оформлять сделки, были в них советы, как воспитывать девочек, были ремесленные рецепты, были трактаты по земледелию. К концу средневековья таких книг стало довольно много.
Но никому бы не пришло в голову, что чему-нибудь можно действительно выучиться, обходясь без советов и затрещин родителей или наставников. И что могут существовать школы, где обучают таким житейским делам и ремеслам, да еще и по книгам, И что подготовка к жизни практической и есть «образование». Это могло называться как угодно: «делом», "мастерством", может быть, «искусством», "искушенностью".
Но «образованность», достижение «знаний», "мудрости" были чем-то совсем иным. Образование называлось «literas», образованные люди — «literati». Это слово указывало на связь понятия с книгой, текстом, писанием, в первую очередь Священным Писанием. Впрочем, и остальные книги представлялись отчасти связанными с божественным, святым знанием. Книги учили самой главной науке — спасению души. Так думали почти все. Но только владея латынью, человек мог читать Писание, мог достичь подлинных знаний. И всегда находился мудрец, который вспоминал о святой простоте, о том, что Бога не найти в книгах философов, что его можно созерцать, лишь уединившись в пустыне, творя молитву. Мало кто следовал таким призывам, хотя их выслушивали с большим интересом. Отчасти потому, что сами мудрецы эти были превосходно образованны, знали "literas".
Мы говорим — "образованный человек", но в средние века сказали бы — «клирик», человек Церкви. Клирики во всем отличались от прочих людей. Они и одевались по-другому, и тонзуру на макушке выбривали, им запрещалось жениться, проливать кровь, торговать. Они были ближе к Богу, обладая магической силой свершать таинства, претворяя вино в кровь, а хлеб — в плоть Господню.
Много острили по поводу монаха-обжоры, жадного попа, продажного Рима. Но духовное сословие до самого конца средневековья почиталось самым важным в обществе: ведь без их молитв не было бы ни небесного покровительства королевству, ни спасения души каждого человека. А что могло быть важнее?
Семьи у клириков не было, знания не передавались от отца к сыну: чтобы стать клириком, надо было учиться, надо было получить образование, как сказали бы мы теперь. Иначе говоря, наши современные университеты, гимназии, школы уходят своими корнями в средневековье. Они — прямые потомки тех заведений, что были созданы для подготовки священников и монахов.
Клирик должен был знать и уметь немало. Он обязан был читать хотя бы Псалтирь — основную богослужебную книгу, а для этого нужно было знать латинскую грамматику. Он должен был нести слово Божие прихожанам, наставляя их, для этого была необходима риторика — искусство красноречия. Ему нужно было правильно организовать церковные песнопения, для этого требовалось знать музыку. Без арифметики и астрономии нельзя было правильно исчислять дни Пасхи и прочих переходящих праздников, не имеющих постоянной даты и в каждый последующий год отмечающихся не в тот день, что в предшествующий. И, конечно, требовалось знание основных догматов веры. Аббату, канонику, епископу надо было знать много больше.
В средние века образованными становились и миряне — короли, аристократы, купцы, а к концу эпохи — медики, юристы, нотариусы. Но по-прежнему в сознании людей образованность оставалась в первую очередь уделом клириков. Даже в начале XV в. Кристина Пизанская, воздавая хвалу мудрому королю Франции Карлу V, писала: "Он был хороший клирик". На время учебы любой мирянин
Итак, образование и школа были неразрывно связаны с верой и церковью. Это исключительно средневековая черта: в античную эпоху и в новое время все было иначе. Чтобы понять причины, нам следует вернуться в драматическую эпоху поздней античности и раннего средневековья. В последний, христианский, период своей истории, империя сохраняла в неприкосновенности античную систему образования. Ученик должен был овладеть ораторским искусством, классическим стилем письма, знать основы философии. В городах-муниципиях были публичные частные школы, в богатых семьях нанимали домашних учителей. Эта система кое-где, особенно в средиземноморских городах, сохранялась и после крушения империи. И если публичные школы исчезли довольно быстро, то у наследников римской аристократии продолжала оставаться традиция давать детям образование. Иногда им подражала и новая, германская, знать. При дворе варварских королей можно было найти ценителей античной поэзии. Церковь же наставляла людей в вере, раскрывала смысл Евангелия. Читать и писать люди учились в миру. К мудрости мирской, светской, «языческой» христианские мыслители относились с подозрением, а то и с открытой враждебностью.
Но именно в этот период — IV–V вв. позднеантичная культура словно предвидела неизбежный конец старого мира, грядущие суровые испытания. Она систематизировала знания, подводила итоги. Появлялись учебники, сжатые изложения, энциклопедии, сохранявшие на долгие столетия сокровища античной мысли. По учебникам Доната и Присциана — грамматиков IV и VI вв. — в Европе учились почти тысячу лет. Философ-язычник Макробий оставил средневековью, не знавшему греческого языка, короткое и понятное изложение сложнейшей философии неоплатоников. Педагог начала V в. Марциан Капелла в стихотворном трактате перечисляет "семь свободных искусств" — грамматику, диалектику или логику, риторику (тривиум), геометрию, астрономию, арифметику, музыку (квадривиум), семь служанок высшей мудрости — филологии, как называл ее автор. Эта аллегорическая поэма, где кратко излагалась суть каждого «искусства», стала излюбленным дидактическим чтением в средние века, когда ценились аллегории.
Завершает этот период "последний римлянин" — Боэций (480–524), министр остготского короля Теодориха, казненный им по обвинению в заговоре. Боэций пытался создать учебники по всем "свободным искусствам". Сохранились его пособия по арифметике и музыке, по которым преподавали вплоть до XVI–XVII вв. Поняв, что пути Восточной и Западной империи разошлись и что греческий язык недоступен уже для большинства его современников, Боэций задумал перевести на латынь Платона и Аристотеля. Он начал с логических трактатов Аристотеля: важнее всего было научить человека правильно мыслить, ставить точные вопросы и искать на них ясные ответы. Только это открывает путь к высшему знанию — философии. Закончить свой план Боэцию не удалось, он был заключен в темницу, где создал главный труд своей жизни, вдохновлявший лучшие умы средневековья — "Об утешении философией". Знание законов мировой гармонии делает мудреца счастливым, что бы с ним ни происходило, ставит его выше ударов слепой Фортуны. Боэций писал и богословские трактаты, пытаясь применить логику к объяснению некоторых таинств веры. Но христианским мыслителем его назвать трудно, ведь утешение он видит не в вере, а в философии. Не скоро на Западе появятся такие христиане.
Христианские мыслители этого времени — Амвросий, Иероним, Августин, Григорий Великий — не случайно названы "Отцами Церкви", а их труды вошли в состав так называемого "Священного предания". В тот период раз и навсегда сформулированы основные догматы веры, создан канонический перевод Библии на латынь, основные достижения античной мысли — стоицизм и неоплатонизм — вошли в плоть и кровь христианства. Отцы Церкви часто посылали проклятья в адрес античной, языческой культуры. Но при этом оставались людьми образованными, взращенными этой культурой.